Because It Could

[Mediva]

Название: Because It Could
Автор: schildkroet
Переводчик: Mediva
Бета: Кэри
Оригинал: www.whofic.com/viewstory.php?sid=15497
Разрешение на перевод: запрос отправлен
Рейтинг: G
Примечания автора: Я ненавижу его. Я так и не нашла правильных слов, чтобы сказать то, что нужно было сказать.
Дисклеймер: все персонажи принадлежат BBC, автор и переводчик ничего с этого не имеют.

Доктор почувствовал, когда Джек вернулся к жизни, невыносимое ощущение его присутствия обрушилось на него, как удар. Неправильно, неправильно. И в самый неподходящий момент.

Он чувствовал его приближение, пока нес Роуз обратно в ТАРДИС, и знал, что нужно спешить. Нет времени устроить ее поудобнее. Прости, Джек, думал он, переключая рычаги и посылая корабль назад во временную воронку, в бесцельный полет. На мгновение мир поплыл перед ним – консоль, лежащая на полу Роуз – и тусклый свет обжигает ему глаза. Прости.

Спутник 5 скрылся из виду. Джек пропал.

Они все равно не смогли бы забрать его с собой. ТАРДИС не приняла бы его, только не таким, никогда больше, и сейчас Доктор не смог бы вынести даже его присутствия. Он уже чувствовал, как его тело распадается.

У Джека остался его манипулятор. Он не застрянет здесь. Лучше уйти, на споры нет времени. Доктор никогда не умел прощаться.

Так что он сбежал.

Как всегда.

Роуз проснулась, и вскочила, и начала что-то говорить, и, ох, эта боль, и приступ тошноты, и ощущение того, что каждая клетка его тела умирает, но он улыбнулся ей, и заговорил про Барселону. Не про город, конечно.

Война Времен кончилась, сказала она, гениальная глупенькая маленькая девочка. Никогда не ведала, что творила. Он смотрел на свои руки, лежащие на консоли. Корабль содрогался под его рукой (Это ведь ты, не так ли?), и он чувствовал что-то, похожее на благодарность, что-то, похожее на утрату.

Вот только война еще не закончилась, все еще не закончилась. И не кончится, не для него – он понял это в ту же секунду, когда увидел на экране корабль далеков и понял, что все было напрасно. Война будет продолжаться до тех пор, пока не останется ни далеков, ни таймлордов. Выживших не будет. Пока жив хоть кто-то, ей не будет конца.

Все может закончиться прямо сейчас.

Взгляд Роуз был смущенным и немного напуганным. Он мог бы оставить ее с Джеком, Джек бы вернул ее домой.

Он знал, что если регенерирует сейчас, если он выживет, то Война Времен не закончится никогда. Он научился жить с этим чувством утраты и вины, но он больше не хотел такой жизни. Роуз и Джек, они облегчали его боль, но она не отступала. Время не исцелит эту рану, он осознал это. Он застрял там, перед тем, как все кончилось, после того, как все кончилось, до конца своих дней.

Он не мог увидеть собственное будущее, но сейчас он видел тень его, холодную и бесцветную.

И он изо всех сил пытался забыть и снова увидеть все краски жизни, окружить себя людьми, которых он мог бы любить, но это было так тяжело, и он так устал. Он умирал, и все могло закончиться, стоило лишь захотеть. Война бы наконец закончилась.

Это то, что он делал всегда: бежал. То, что он у него получалось лучше всего.

Но разве мог он поступить так с ней, с Роуз? С той, кто сделала все, чтобы спасти его, пожертвовала собой ради него? С Джеком, и Линдой, и всеми теми, кто верил в него, даже когда он их подводил?

Он так сильно желал этого. Это было бы так легко.

- Ты можешь сделать что-нибудь? – спросила Роуз, такая взволнованная, такая юная. Он сделал свой выбор.

- Да, - сказал он.

Я сделаю это сейчас.

@темы: Девятый, fanfiction

---

Five on Top

[Mediva]

Название: Five on Top
Автор: GRITS in Misery
Переводчик: Mediva
Бета: Кэри
Оригинал: grittyfic.livejournal.com/47026.html
Разрешение на перевод: получено.
Пейринг: Пятый/Эйнли!Мастер
Рейтинг: NC-17
Дисклеймер: BBC, etc. owning the series, and this fic was written purely for fun and not for profit
Примечание переводчика: я старалась сохранить стиль оригинала, а вот сами фразы иногда редактировала.

- О, привет! Я так и думал, что ты скоро очнешься. - Перед Мастером появилась размытая кремово-красная фигура, позолоченная сверху. Он еще несколько раз моргнул, и фигура превратилась в Доктора.

Доктор был без своего крикетного пальто и джемпера, одетый только в полосатые штаны с болтающимися подтяжками, и в рубашку с засученными рукавами. Мастер это одобрял, но, даже в своем контуженом состоянии, не позволил этому отразиться на своем лице. Он сделал заметку в памяти - при первой же возможности затащить Доктора в более жаркий климат, и снова забыл об этом благодаря тому, что его вырубило.

Он попытался сесть, но только для того, чтобы обнаружить, что его руки прикованы к чему-то за его головой. В то время, как его голова окончательно прояснялась, он попробовал провести мысленную оценку своего текущего положения - распластан на какой-то кровати и частично раздет – и пришел к выводу, что это полностью неудовлетворительно. Когда Доктор направился к его ногам, Мастер потребовал объяснений:
- Доктор, что я здесь делаю? Почему я в наручниках? Где мой пиджак? И что ты делаешь с моим ботинком? - закончил он, когда Доктор ухватился за его ботинок.

- Так много вопросов. - Доктор просто стянул ботинок, о котором шла речь, насмешливо покачал своей прекрасной златокудрой головой, и спокойно продолжил:
- В обратном порядке: снимаю его; в кресле; чтобы ты оставался там, где я хочу тебя видеть; и потому, что ты нужен мне здесь.

- Я требую, чтобы ты немедленно меня освободил… Прошу прощения, но это мое! – пожаловался Мастер, глядя на то, как его второй ботинок повторил судьбу первого.

- Уже нет, и ты сейчас не в том положении, - теперь с него уже были стянуты брюки, - чтобы что-то требовать.

Все было совсем не так, как должно было быть, и Мастеру нужно было снова обрести контроль над ситуацией. Он решил воспользоваться тяжелой артиллерией:
- Я твой Мастер, и ты будешь мне подчиняться.

- Ой, да ладно. Это перестало работать очень давно. Угомонись уже наконец.

Аккуратно сложив брюки, Доктор положил их рядом с пиджаком Мастера. Немного порывшись в шкафу, он повернулся обратно к своему пленнику.

- Доктор! Это что… нож? – Хорошо, да, совсем недавно он довольно… небрежно отнесся к жизни Доктора, но не сделал ничего такого, из чего его лучший враг при желании не смог бы вывернуться. Кроме, возможно, скидывания его вниз с радиовышки, и Мастер не был уверен, что Доктор действительно пытался избежать этого. За все эти столетия он не сделал ничего такого, что заслуживало бы настолько личной смерти.

- Ничего не поделаешь, - отрывисто сообщил Доктор, - лучше не двигайся. – Быстрый разрез вдоль каждого рукава его рубашки, и Мастер остался одетым исключительно в собственную гордость.

Ему не удалось скрыть удивление в голосе, когда он спросил:
- Тебе всего лишь была нужна моя рубашка?

Доктор несколько раз перевел озадаченный взгляд с лица Мастера на нож и обратно, затем его лицо прояснилось.
- Ах. Нет, я не собирался причинять вред. Ты начал просыпаться до того, как я закончил тебя раздевать, и мне пришлось заковать тебя слишком быстро. Боюсь, твоя рубашка отдала свою жизнь за мою медлительность.

- Ну хорошо, теперь у тебя есть передо мной значительное преимущество. Ты не собираешься объяснить мне, зачем это все нужно?

Доктор наклонил голову и окинул тело Мастера взглядом. Он качнулся на каблуках и усмехнулся.
- Похоже, ты и не возражаешь против моего преимущества. Поясняю: я устал тебя избегать, убирать тебя с дороги каждый раз, когда ты внезапно появляешься и пытаешься оборвать мою жизнь. Так что… ты гонялся за мной, а теперь я поймал тебя, как я понимаю, обычно так это и происходит.

- Ловко ты выиграл этот раунд. Отлично, я признаю свое поражение. Я даже готов простить тебе рубашку. А теперь освободи меня и уходи, и мы сможем начать следующий раунд. - Мастер подергал руками, изо всех сил стараясь говорить как можно более скучающим тоном.

Доктор покачал головой и поправил попавшую ему в глаза челку.
- О нет, это было бы слишком легко. Ты оставлял свои жалкие маленькие планы прямо у моего порога, прямо как кошка, приносящая хозяину мышей. Ты не терял ко мне интереса несмотря на то, что я тебя старательно игнорировал, так что я решил, что на тебя следует обратить внимание прежде, чем ты решишь совершить еще что-нибудь отчаянное, чтобы его привлечь. Погладить тебя, если тебе так будет угодно.

Брови Мастера взлетели вверх. Его гордость немедленно сообщила, что это он должен был гладить. Его воображение продемонстрировало ему серию картинок всех способов поглаживания, которые ему бы понравились, но тут в дело вступил разум, который говорил, что нынешняя регенерация Доктора была Ледяным Принцем; он излучал такую «не прикасайся ко мне» ауру, что ее чувствовали даже люди. Должно быть, эта была одна из странных фирменных метафор Доктора.
– Погладить меня?

- Хмм, смотри, разве это не проще, чем убивать? – пробормотал Доктор, занятый изучением тела Мастера, прежде чем осознал, что это не было просьбой. – Ах да, ты нуждаешься в объяснениях. На самом деле все очень просто: представь, что мы поменялись местами. – Он прикоснулся пальцем к лодыжке Мастера и провел им по внешней стороне ноги до бедра, где находящийся поблизости член Мастера наглядно демонстрировал, что никаких сложностей с этим представлением не возникло. – Я вижу, ты понимаешь. Признаю, что я причиню тебе гораздо меньше вреда, чем ты причинил бы мне на моем месте… - Взгляд Доктора сделался жестким и холодным, когда он сел на кровать и остальные пальцы его руки присоединились к первому, лежащему на бедре Мастера. Он медленно провел ладонью вверх по животу и груди Мастера до его шеи под бородой.

В глазах Мастера мелькнула паника, и он отбросил голову назад в попытке избежать руки Доктора. Доктор перехватил пальцами его челюсть, чтобы обездвижить его и повернул лицо Мастера к себе, прижав его щеку большим пальцем.

- Хммм. Без второй дыхательной системы это очень страшное ощущение, не так ли? Но это твои игры, не мои. Я сказал, что ты не пострадаешь. – Доктор наклонился так близко, что их лица почти соприкоснулись; Мастер мог чувствовать каждое слово так, как будто его выдыхали ему в губы. – Твое тело, в любом случае. Твоя гордость, возможно… Только этой ночью ты можешь просить все, что захочешь – и именно то, что хочешь – без обмана, без уловок. Ты будешь просить, а не просто говорить, и просить вежливо. Если ты будешь требовать, если будешь угрожать, я оставлю тебя наедине с твоим отчаянием и собственным воображением. Но если ты сможешь ненадолго забросить свои игры; если ты решишь, что мое безраздельное внимание стоит утраты на какое-то время твоего любимого контроля… У тебя есть неплохие шансы получить все, что попросишь.

Мастер много чего хотел, но не таким образом. То, что он мог получить это прекрасное тело в свое полное распоряжение, было волнующе почти до дрожи, но его сознание восставало против мысли, что ему придется просить, умолять о выполнении своих самых тайных страстей, и потом, всегда оставался риск возможного отказа и насмешек. Он был Мастером, он требовал, он брал, он не просил.

Он резко наклонил голову вперед, пытаясь коснуться своими губами чужих, таких близких. Доктор ожидал этого и отклонился назад в ту же секунду, когда почувствовал движение. Он не стал укорять Мастера, вместо этого ослабил хватку на его челюсти и провел кончиками пальцев по его телу вниз – шея, грудь, живот, через бедро и вниз по внутренней стороне ноги. Переключившись на другую ногу, он повторил это движение в обратном порядке, заботливо игнорируя член Мастера, который изо всех сил пытался привлечь его внимание.

Мастер зарычал, разъяренный как упущенным поцелуем, так и последующим издевательством. Рык завершился на несколько умоляющей ноте.

Доктор взглянул на свои скользящие пальцы и снова перевел безмятежный взгляд на лицо Мастера.
– Ты чего-то хотел? – спокойно поинтересовался он.

Мастер ответил ему взглядом, в котором сквозило отчаяние, и почти прорычал: - Поцелуй меня.

- Проси, - упрекнул его Доктор, убирая руку с тела Мастера.

Это было хуже всего, теперь он лишился даже прикосновения.
- Поцелуй меня… пожалуйста.

- Неплохо для начала, - кивнул Доктор. Он позволил их губам соприкоснуться, и Мастер радостно подался вперед, чтобы лизнуть губы Доктора.

Доктор отодвинулся назад как раз за пределы досягаемости Мастера и застыл, наблюдая за яростью и отчаянием, попеременно отражающимися на его лице.
- Пожалуйста. Еще раз, - неохотно пробормотал Мастер, - глубже… и сильнее. И прикоснись ко мне, пожалуйста.

- Конечно, - улыбнулся Доктор, склоняясь к Мастеру. Когда их губы соприкоснулись, и язык каждого начал сражение за проникновение в чужой рот, он провел рукой по волосам Мастера вниз, удерживая его голову так, чтобы ему не пришлось тянуться.

Осознав, что на этот раз Доктор никуда не убегает, Мастер позволил себе расслабиться в его руках и разомкнул губы. Это было даже приятно, на время отдать инициативу, хотя потеря контроля и нервировала. Доктор осторожно опустил голову Мастера обратно на кровать, не прерывая поцелуя, и скользнул рукой вниз, по его затылку, через плечо и по груди, пока рука не замерла напротив бешено бьющегося сердца.

В конце концов, Доктор прервал поцелуй. Оба уже тяжело дышали. Мастер пошевелил руками в наручниках.
- Сними это с меня, - прошептал он низким искушающим голосом. – Позволь мне коснуться тебя. Пожалуйста.

Доктор снова сел и закрыл глаза с гримасой боли на лице. Еще до того, как начать все это, он дал себе обещание, которое ему придется сдержать - что всё пойдет как надо.

Снова открыв глаза и глядя вниз, на Мастера, он сказал:
- Я сниму их с тебя, но это будет последним, что я сделаю перед уходом. Я так и сделаю в следующий раз, когда ты меня попросишь, но потом я уйду, – он позволил угрозе ненадолго повиснуть между ними и спросил, - ты точно хочешь, чтобы я снял с тебя наручники?

Мастер настороженно посмотрел на него. Это было бы так просто, ехидно сообщить Доктору, что он никогда ничего такого не хотел, и что его необходимо незамедлительно отпустить. Он даже мог бы попробовать прихватить с собой Доктора по пути. Гордость требовала, чтобы он попытался это сделать, в конце концов, он был Мастером.

К черту гордость. Он впервые был так близок к обладанию Доктором с того раза, когда Доктор восстанавливался после своей последней регенерации и, честно говоря, тогда тот был слишком больным, чтобы хоть как-то развлечь. Мастер мог представить себе уйму вещей, о которых можно было попросить, для которых не требовались руки, и которых он бы точно не смог получить в другое время.
- Нет, - выдавил он, добавив – я заставлю тебя заплатить за это унижение.

- Можешь попробовать, - ответил Доктор, мило улыбаясь, и наклонился поцеловать его, не дожидаясь просьбы.

- Руки, Доктор, - выдохнул Мастер, как только смог что-то выговорить. При первых же признаках того, что Доктор собрался отодвинуться, он неохотно добавил, – пожалуйста.

- Куда? – прошептал Доктор в его губы. Его руки кружили над самыми плечами Мастера, достаточно близко для того, чтобы Мастер ощущал их тепло.

Мастер закрыл глаза, пытаясь скрыть желание, которое постепенно вытесняло все остальное, включая ярость из-за собственной беспомощности.
– Где угодно. Везде. Только не дразнись больше. Пожалуйста.

- И поцелуи тоже? – улыбнулся Доктор, его губы были так близки к губам Мастера, что тот мог чувствовать их движение.

- Губы, - шепотом согласился Мастер, - руки. – Он открыл глаза, и взгляд его обжигал. – И кожа. Пожалуйста, сними одежду.

- Хорошо. Раз уж ты просишь, - ответил Доктор, прекрасно зная, что первое добровольное «пожалуйста» было важным шагом, даже если и сопровождалось приказом. Он опустил руки на плечи Мастера и провел ногтями линию по его груди. Глаза Мастера распахнулись и снова закрылись, когда ногти оцарапали его соски. Доктор уткнулся носом в его шею. Когда он повернул голову и с готовностью приподнял ее, чтобы Доктору было удобнее, Доктор прикусил сбегающую вниз рядом с его плечом жилку. Бедра Мастера приподнялись над кроватью, но Доктор прижал их обратно.

Не прекращая покусывать и облизывать шею Мастера, Доктор снял с себя рубашку. Когда он поднялся, чтобы снять брюки, Мастер не смог сдержать короткого стона.

- Шшш, ничего не могу поделать. Всего секунду, - успокоил его Доктор.

Недовольно насупившись, Мастер жадно и с опаской смотрел на Доктора, пытаясь понять, что именно он приобрел ценой такого унижения. Его похититель обнажил стройное, но не тощее тело, на груди и плечах покрытое россыпью веснушек.

- Ты опять загорал; эта регенерация для загара не приспособлена, - спокойно заметил Мастер, удивив себя этой репликой. Где была его гордость, его ярость?

- Я ужасно быстро обгораю, но ты же знаешь, что я никогда не мог устоять перед тем, чтоб почувствовать это тепло, - ответил Доктор, наклоняясь, чтобы развязать кроссовки. Он высвободил ноги из брюк, спущенных до лодыжек.

Закрывая глаза, Мастер снова возвращался мыслями на Галлифрей; прислонившись к серебряному стволу тенистого дерева, он смотрел, как его полуобнаженный лучший друг падает на спину в высокую красную траву, раскинув руки, радостно смеясь над ощущением тепла двух светил на обнаженной коже. Что-то в его воспоминаниях – Мастер отказывался выяснять, что именно, - еще больше ослабило его гнев из-за потери контроля над событиями.

- Гедонист, - лениво проворчал он. Когда он снова открыл глаза, его взгляд вспыхнул при виде обнаженного Доктора, забравшегося на постель рядом с ним.

Доктор уперся руками в кровать по обе стороны от головы Мастера. Его волосы упали на лицо, нос почти что касался Мастера, сияющие пряди окружили их как золотой балдахин. – Вот кто бы говорил. Это не я тут одеваюсь в бархат.

- А если вспомнить твою позапрошлую регенерацию, хмм? О, и я очень рад тебя видеть. – Глаза Мастера потемнели еще больше, и в его голос вернулись стальные нотки. – А теперь, я думаю, у меня есть несколько просьб, которые ты удовлетворишь. Прежде всего, это твое тело, прижавшееся к моему. – Он попытался обвить ногой одно из бедер Доктора, чтобы притянуть его ближе.

Доктор слегка отодвинулся.
- Это звучит как требование.

- Это всего лишь констатация факта. – Мастер почти зарычал от отчаяния. – Отлично, повторю по-другому. Пожалуйста, дай мне почувствовать твое тело своим. И твои губы тоже. И твои руки.

Доктор впился своими губами в губы Мастера, которые жадно приоткрылись для ответного поцелуя. Просунув ногу между ногами Мастера, он опустился рядом с ним. Мастер приподнял бедра, слегка сдвинувшись, чтобы их члены соприкоснулись, и застонал сквозь поцелуй. Доктор начал медленно тереться об Мастера, скользя вверх и вниз до тех пор, пока они оба не начали дрожать.

Когда Доктор отодвинулся, Мастер задохнулся от потерянного ощущения близости.
- Нет! Пожалуйста!

- Тебе хотелось моих рук и губ. Ты их получил.

Если бы глаза Мастера были открыты, он увидел бы дьявольскую усмешку на этом невинном лице мальчика из церковного хора. Вместо этого он почувствовал прикосновение горячих губ к своему горлу, в то время как член Доктора проводил влажную дорожку вдоль бедра Мастера. Влажный язык прошелся сначала по одному его соску, потом по другому, а пальцы Доктора обвились вокруг головки его члена и медленно заскользили к основанию. Когда нежные прикосновения языка к его соску сменились резким укусом, молнией пробежавшим по всему его телу, глаза Мастера резко распахнулись, и он дернулся вперед, толкаясь в руку Доктора.

Глаза Доктора потемнели настолько, что стали почти черными. Улыбка на его губах, которые замерли прямо над членом Мастера, была действительно коварной… Это был тот Доктор, которого Мастер искал все эти столетия. Тот самый, за которого можно было заплатить любую цену.

Затем Доктор опустил голову так, что его дыхание касалось головки члена Мастера, и приподнял бровь в немом вопросе, и Мастер улыбнулся ему в ответ.
- О да. Пожалуйста.

Доктор провел языком вдоль члена Мастера, изучая все выступы и впадины, обводя головку, исследуя прожилки. Мастер несколько мгновений смотрел на это, прежде чем откинуть голову, закрыть глаза и просто чувствовать. Когда Доктор в конце концов обхватил губами его член, Мастер не смог удержаться от стона и дернулся вперед. Доктор снова прижал его бедра к кровати и ухмыльнулся, не выпуская его изо рта. Он начал двигаться, позволяя члену скользить у себя в горле, немного ослабив хватку на бедрах Мастера, навязывая ему свой ритм. Мастер, как всегда, учился быстро.

Вскоре Доктор почувствовал, как мускулы под его руками напряглись, и услышал, каким прерывистым стало дыхание Мастера. Он медленно отодвинулся. Мастер слишком тяжело дышал, чтобы возражать.

Доктор смазал свои пальцы и продолжил исследовать языком тело Мастера. Пока одна рука медленно, плавно двигалась вдоль члена Мастера, другая проскальзывала под него каждый раз, когда он приподнимал бедра, поглаживая его мошонку, пробираясь дальше. Один из пальцев попробовал проникнуть внутрь, и Мастер, зашипев, сжался.

- Нет? – спросил Доктор, убирая палец, но по-прежнему продолжая поглаживать другой рукой. Мастер резко встряхнул головой, в его глазах была какая-то неясная твердость.

- Если ты только из-за своей гордости настаиваешь на том, чтобы быть всегда сверху, может, напомнить тебе, что ты связан? Я ведь могу и настоять, - непреклонно сказал Доктор. Твердость в глазах Мастера сменилась чем-то, похожим на отчаяние. – Можешь рассматривать это как неплохой повод расслабиться и испытать новые ощущения… - мягко уговаривал Доктор, не прекращая медленных движений пальцами вдоль члена Мастера.

- Ты сказал, что я получу все, о чем попрошу, Доктор. Хорошо, я прошу тебя, - Мастер прервался, чтобы втянуть в себя воздух, когда пальцы задели особо чувствительную точку, - не надо. Пожалуйста.

Доктор вздохнул и улыбнулся.
- Ну что ж, хорошо. Чего бы тебе хотелось?

- Оседлай меня. – Понимая, что его ответ больше похож на рык, чем на просьбу, Мастер попытался говорить спокойнее, тщательно подбирая слова. – Позволь мне почувствовать себя в тебе. Позволь мне смотреть, когда ты кончишь со мной внутри тебя.

Несмотря на внутреннее чувство времени, полагающееся каждому Повелителю Времени от рождения, та доля секунды, во время которой Доктор никак не реагировал на его просьбу, растянулась для Мастера в целую вечность. Страх перед отказом и насмешками навалился на него, угрожая полностью раздавить, и он попытался собраться перед ударом.

Вместо этого губы Доктора сложились в знакомую улыбку.
– Конечно, - ответил он. Мастер обнаружил, что расслабляет мышцы, которые он вроде бы не напрягал.

Доктор устроился верхом на Мастере и начал осторожно разрабатывать пальцем собственное тело. Скоро к первому пальцу присоединился второй, и через какое-то время третий, дыхание Доктора слегка сбилось.
– Извини. Новое тело, - объяснил он, закрыв глаза и откинув голову назад, концентрируясь на том, что делал.

Зрачки Мастера расширились настолько, что почти вытеснили собой синеву из его глаз. Воспоминания последних нескольких столетий пронеслись перед его внутренним взором, и ни одно из них не было столь невероятно волнующим, как то, что он видел сейчас.
– Я могу и подождать. Похоже, оно того стоит, - заверил он Доктора.

- Правда? – Доктор пристально посмотрел вниз, на Мастера, опускаясь на него, его тело пропустило в себя только головку члена Мастера, прежде чем он остановился. Все мышцы Мастера свело, он напрягся, отчаянно сражаясь с желанием ворваться в эту нетронутую, золотую – и удивительно способную – версию своего любовника-врага-друга.

- Оно правда стоит того, чтобы тебя вырубили? Связали? Приковали к кровати? Стоит того, чтобы просить? Вместо того, чтобы просто брать? – С каждым вопросом Доктор пропускал Мастера немного глубже в свое тело.

- Даааааааа, – неохотный ответ Мастера завершился стоном, когда Доктор приподнялся и снова медленно опустился до конца.

- Хорошо.

По контрасту с этим жестким утверждением своей победы, Доктор начал двигаться в медленном, плавном ритме, и после нескольких движений Мастер рискнул приподняться ему навстречу. Ободряющая улыбка Доктора сменилась сбившимся дыханием и восхитительным сжатием мышц, когда сменившийся угол толчков Мастера позволил тому задевать его простату. Мастеру показалось, что он увидел, как глаза Доктора закатились перед тем, как закрыться. Впервые с тех пор, как он пришел в себя, Мастер ощутил желание хищно улыбнуться.

Их темп ускорился. Губы Доктора приоткрылись, он задыхался и дрожал всем телом. Мастер, также уже близкий к оргазму благодаря тому, что он знал, как не только доставить своему любовнику удовольствие, но и самому не остаться с пустыми руками, выдохнул:
- Доктор! Доктор? Тета!

Доктор распахнул потемневшие, пустые глаза.

- Я не могу ничего сделать, пока я связан. Сделай это для меня, Тета. Позволь мне увидеть. – Голос Мастера был намного больше похож на отчаянную мольбу, не на приказ, но Доктор в любом случае не собирался возражать.

Наконец сосредоточившись, Доктор улыбнулся своему любовнику и начал ласкать свой член в том же ритме, в котором они двигались. Вскоре его глаза снова закрылись, и после нескольких движений он слабо застонал и содрогнулся от оргазма.

Мастер изо всех сил старался не закрывать глаза, не желая упустить ни секунды из того, что он так долго мечтал увидеть. Но смотреть на Доктора сейчас – голова откинута назад, пронзенное им тело сотрясается от оргазма, сжимается вокруг него – было уже слишком для него. Он рванулся вверх и закричал, кончая.

Доктор коснулся своим лбом лба Мастера, слишком уставший даже для того, чтобы сидеть. Они застыли, тяжело дыша и содрогаясь.

Мастер даже не почувствовал, когда Доктор отодвинулся, он очнулся от прикосновения полотенца, которым вытирали его тело.
– Мммф, - заявил он, и его глаза непроизвольно снова закрылись.

- Я полностью согласен, - ответил Доктор. Мастер заставил себя открыть глаза и улыбнуться.

Доктор прижался губами к уху своего спящего пленника.
– Последнее желание будет? – прошептал он.

Повернув голову к шее Доктора, Мастер поцеловал ее и пробормотал:
- Хотел бы я тебя коснуться… А можешь, - он зевнул, - поспать рядом немного, Тета?

Доктор ответил ему поцелуем в лоб.
– Хочешь, чтобы я побыл плюшевым мишкой?

Мастер, который уже почти отключился, едва заметно кивнул и промычал что-то утвердительное.

- Ну хорошо, ненадолго. – Доктор устроился рядом и положил голову на грудь Мастера. – Что-нибудь еще?

- Ннх-ммм, - раздалось в ответ, возможно, слегка мечтательно, и Мастер слегка сместился, чтобы Доктору было удобнее. И в тот момент, когда Доктор подумал, что Мастер уже уснул, когда он уже засыпал сам, он услышал еле слышный вздох:
- Оставь меня себе.

Доктор лежал очень тихо, притворяясь спящим. Он понял, что услышал то, что никогда не должен был услышать.

@настроение: creative

@темы: Доктора из диапазона 1-8, fanfiction

---

Е=МС в квадрате Симм!Мастер/Джек Харкнесс, NC-17, перевод

[HelenHight]

Название: E=MCSquared (Е=МС в квадрате)
Автор: ausmac
Переводчик: Йа
Бета:  Afaviva спасибо тебе огромное
Разрешение на перевод: нету(
Фандом: Doctor Who
Пейринг: Симм!Мастер/Джек Харкнесс
Рэйтинг: R/NC-17
Саммари: конечно же это АУ, после событий "Last of the TimeLords", в котором Джек обнаруживает в Хабе абсолютно неожиданного гостя.
от переводчика: на это меня совратила Пуши, так что все для нее. Наслаждайся, дорогая


Он был готов буквально ко всему, но не к Джеку Харкнессу.

Будучи верным самому себе, Мастер включил в свои планы пункт о побеге, на случай, если Доктору вдруг удастся разрушить ту великолепную ситуацию, которую он создаст. Милашка Люси была запрограммирована «убить» Мастера, как только он произнесет кодовое слово, а его личность должна была переместиться в клона, спрятанного в бункере Торчвуда. А поскольку вся команда была в ловушке на другом конце света, это было безопасным убежищем со всем необходимым оборудованием. Ну, или относительно безопасным.

Он должен был подготовиться к Джеку-из-табакерки.

Очнувшись, Мастер почувствовал скованность движений и холод. Его руки были скованы так же, как перед смертью на Вэлианте, но в этот раз спереди. И он был обнажен. И если это он еще предполагал, то наручники были неожиданностью.

Кардифф определенно не был самым теплым местом на земле, а уж подвал Торчвуда и вовсе был морозилкой. Дрожа, Мастер подергал замерзшей задницей, и содрогнулся, когда его груди коснулась рука.

- Проснулся, наконец, спящая красавица. Какой сюрприз найти тебя здесь.

Открыв припухшие глаза, Мастер смотрел на радостно улыбающегося Джека Харкнесса.

- Аргх…

- Что это было? Это было «Боже, я так рад видеть тебя, Джек? Можешь двинуть мне пару раз?» Всегда рад помочь. – В поле зрения Мастер мелькнула рука, ударила его один раз по лицу, а затем еще — по другой щеке, которую он даже не попытался отвернуть.

- Черт! Ты…

- А теперь, я уверен, ты сказал «Это было хорошо, Джек, ударь меня еще раз, в память о старых временах», - и он продолжил наносить удары, с совсем неподходящим случаю энтузиазмом.

Мастер с шумом выдохнул и закрыл глаза. Вселенная всего лишь к нему неблагосклонна, совсем неблагосклонна. Стать свидетелем того, как все твои планы по захвату власти, разрушению и переделыванию на вселенском уровне провалились, осуществить очень умный побег, и все только для того, чтобы перехитрить самого себя и снова попасть в ловушку. Мастеру было сложно думать, ему было холодно, он устал и начинал по-настоящему дрожать, стуча зубами. Он решил, что виной этому может быть шок — перемещение было не из легких.

- Знаешь, а ты плохо выглядишь, как только что размороженный обед. Как думаешь, ты можешь снова умереть?

В голосе Джека слышалась надежда, и Мастер открыл глаза.
– Ззз... зависит отт... т-тебя… Дж... Джек.

Джек стоял рядом с открытым шкафом, на нем была нелепая рубашка и брюки на подтяжках, гораздо более чистые, чем в последнюю их встречу с Мастером. Он казался скорее заинтересованным, чем обозленным, но определить точно было сложно — сознание Мастера уплывало, и холод сменялся обездвиживающей пустотой.

Должно быть, Мастер отключился, потому что следующее, что он осознал — он лежит на чем-то мягком и теплом. Сделав медленный глубокий вдох, он начал исследовать обстановку. Никакого запаха, теплая ткань под ним и вокруг него.

И рядом с ним — голое тело.

Мастер мгновенно открыл глаза, повернул голову, и постарался сдержать крик, когда невыносимая боль прострелила мышцы его шеи. Он издал лишь тихий звук, но этого оказалось достаточно, чтобы его услышал широкоплечий мускулистый человек, лежащий на этой же кровати.

Джек. Джек Харкнесс. Рядом с ним лежал голый Джек Харкнесс.

А Мастер все еще был не одет. То есть тоже голый.

Это подействовало как быстрый приток сахара в кровь, он проснулся и начал думать, перед его глазами замелькали различные возможности. Самый предпочтительный наркотик Мастера — именно возможности.

Джек лежал на своей половине кровати, повернувшись лицом к Мастеру, и тихий вскрик боли заставил его открыть глаза.
- Все еще болит?

- Хмм. Немного. Но я все еще жив. Странно.

- Тебя не очень весело убивать, когда ты выглядишь как обморочный розово-белый кусок льда. Единственный способ тебя согреть, который я смог придумать, это уложить тебя в кровать с другим теплым телом. А кроме меня никого рядом не оказалось. Убить я тебя всегда могу и потом. – Он зашевелился под одеялом. – У тебя ноги все равно холодные.

Проверяя, как далеко ему позволят зайти, Мастер медленно подвинулся на другую сторону кровати, неиспользуемые до этого момента мышцы тела с болью оживали. Это тело никогда не ходило под гравитационным полем, никогда не бегало и не танцевало, мускулы были слабыми, а сухожилия неэластичными. Тело Тайм Лорда восстанавливалось быстро и скоро будет абсолютно нормальным, но до того момента Мастер был гораздо более беспомощен, чем собирался кому-либо демонстрировать, особенно Джеку Харкнессу. Когда он, наконец, перевернулся, стараясь скользить, а не раскоординированно ворочаться, он протянул руку к Джеку и провел отогревшимися пальцами вверх по его плечу.

Когда сомневаешься, соблазни своего противника.

- Возможно, ты бы смог меня получше согреть, Джек, – ему не надо было специально делать свой голос низким и грудным, это пришло само, как часть его. Он позволил своим пальцам договорить за него, водя по руке Джека и чувствуя, как встают волоски на чувствительной коже.

Он взглянул наверх из-под приопущенных ресниц и увидел, как расширяются зрачки Джека, пока он медленно и невозмутимо говорит:

- Я припоминаю, что ты раз или два меня убивал. Даже не думай, что я тебе доверюсь.

- Тебе не нужно доверять мне, Джек. Тебе просто нужно понять меня и прочувствовать. Ты же понимаешь, - сказал он мягко, добираясь пальцами до плеча Джека, - это тело новое. К нему никогда не прикасались. Никогда не были с ним. Никогда его не целова…

А в следующее мгновение Мастер уже был вовлечен в яростный поцелуй.
Он чувствовал чужие губы, а Джек обхватил широкими ладонями его голову, чтобы удержать на месте, прижимаясь всем телом. Мастер закрыл глаза и открыл рот, впуская язык Джека. Его заполнили ощущения, вкус слюны Джека — с оттенком мускуса, вкусом старого чая вперемешку с виски, — и вместе с его дыханием в рот Мастера ворвался очень человеческий гортанный стон.

Джек отодвинулся и потянулся губами к горлу Мастера. Когда его зубы сомкнулись, Мастер понял, что там будет засос, и зашипел от удовольствия. Ощущать боль тоже было в новинку. Нервы оживали, их стало сильно покалывать, когда он снова опустил голову на подушку. Джек укусил его еще раз, затем скользнул вниз, вылизывая дорожку по груди Мастера, и убирая одеяло на пути. Зубы Джека с силой сомкнулись на его соске, и Мастер выгнулся, его руки сжались в кулаки, он содрогнулся. Это было великолепно. Надо запомнить, как это хорошо, подумал он, когда Джек обхватил губами его выпуклый сосок и обвел его языком.

Руки Джека переместились вниз, он раздвинул ноги Мастера. Он ощущал, как Джек рассматривает, трогает его член, гладит пальцами его яйца, сжимает их с уверенностью человека, точно знающего, сколько силы надо применить.

Мастер пытался не выдать голосом, чего он хочет, но, чувствуя как тесно сжимаются эти руки, не смог удержать стон. Это было больше, чем наслаждение, Джек так быстро его понял и теперь давал именно то, что нужно. Тепло разлилось по телу Мастера, сердца стали биться чаще, а легкие отчаянно требовали воздуха. Жизнь вспыхнула у него перед глазами, как вспыхивает молния на грозовом небе.

Потом, о боги, Джек охватил его член своим ртом и начал сосать и – о Рассилон, это просто офигенно!

- Я… я это сказал?

Джек не мог говорить — его рот был занят, но Мастер почувствовал, что он улыбается.
- Очевидно, да...

Мастер возбудился так быстро, как не возбуждался со времен первой регенерации, он покраснел от жара, а в голове плясали маленькие искорки. Он почувствовал, как нарастает напряжение в паху и приближается разрядка, и когда Джек с силой вобрал его в рот, он кончил с тихим стоном.

Оргазм оказался потрясающе полезен для восстанавливающихся нервных клеток. Мастер давно не чувствовал себя так хорошо, даже неумолкающие барабаны притихли, превратившись в обычный звон в ушах. Мастер моргнул и огляделся, чтобы понять, где находится. Очевидно, это была какая-то кладовка, и они лежали на полу, на матрасе.

- Как-то... довольно банально. Не ты, Харкнесс, комната.

Джек пожал плечами, лег на бок, подпер голову одной рукой, а второй начал играть с дорожкой волос спускающейся вниз по груди Мастера.
– У меня кровать слишком маленькая. А этот матрас хранится в кладовке. – Он остановил свою руку и замер. Мастер почти чувствовал мучающую его моральную дилемму. – Это неправильно. Это совсем неправильно.

- Я не особо разбираюсь во всех этих правильно-неправильно. Хочешь сказать, что это неправильно из-за моих геноцидных наклонностей? Потому что я пытал Доктора? Убивал тебя? Из-за всего перечисленного?

- Да. Это просто неправильно, аморально.

Мастер улыбнулся и положил голову на руки.
– Аморальность такая спорная штука. Что аморально для католической монашки является обыденным для шлюхи.

Джек покачал головой, его лицо посерьезнело. – Нет. Существуют универсальные истины.

- Чушь. Назови хоть одну.

- Растление малолетних аморально.

- Не для растлителя. Для него это лишь удовольствие, которое всегда рядом.

Он видел, как Джек готовится возразить, как в глазах появляется огонек борца за правду.
– Как ты можешь так говорить, как ты можешь даже просто принимать это?

- Я не принимаю это, не в моем вкусе. Но если хоть один человек не согласен с твоей универсальной истиной, значит, она не универсальная, да? Джек, - мягко произнес Мастер, касаясь его губ рукой, - это один из тех постоянно ведущихся споров, в которых не может быть объективности, а потому их невозможно выиграть. Скажи мне… ты хочешь Доктора?

Неожиданный вопрос застал Джека врасплох.
– Я не…

- Хочешь. Я тоже.

- Странным образом ты это показываешь...

Мастер вздохнул, продолжая гладить лицо Джека, потому что он не отстранялся.
– Я знаю. С нами всегда так было. Но твоя жадность просто невероятна, ты хочешь единственных двух Тайм Лордов оставшихся во вселенной.

Прикасаясь к Джеку, Мастер чувствовал клубок эмоций под кожей: разочарование в самом себе из-за того, что он хочет Мастера, голод этого желания, острая потребность в Докторе. Это было как пагубная привычка, тайная и опасная, и Мастер добавил дров в огонь, притянув голову Джека к себе — они оказались так близко, что поцеловаться ничего не стоило.

А затем появился настоящий голод — когда Джек притянул Мастера к себе, обнимая руками и ногами, целуя так яростно, что можно было почувствовать вкус крови из прокушенной губы. Своей или Джека, Мастер не знал и ему было все равно. Джек перевернул его, подсунул под живот подушку и встал на колени сзади, поглаживая обеими руками поднятую задницу.

- Плохой Мастер. Такой плохой, - сказав это, Джек поднял руку и опустил плашмя на правую ягодицу Мастера. Острая боль была неожиданной, и Мастер ахнул, не зная, удивляться, обижаться или втянуться в происходящее. – Наказать тебя, тебя нужно наказать, так будет лучше. – Джек говорил сиплым шепотом, не осознавая, что произносит, а только ударяя снова и снова, не по-настоящему сильно, но достаточно точно. Шлепки стали ритмичными, Мастер вздрагивал, извивался, подставляясь под каждый, ахая от волны жаркой боли. Дойдя до определенной грани, Джек остановился точно в нужный момент и нагнулся, прижимаясь лицом к тому месту, которое бил. По ощущениям, его щетина походила на наждачную бумагу, превращая любое ощущение в незабываемое. Затем, к удивлению Мастера, Джек лизнул его. Теплый язык кружил по горячей коже, над тем местечком между ягодиц, и затем…

Обведя языком колечко мускулов, Джек лизнул глубже, и по телу Мастера разлилось чистое удовольствие. Почти мурлыча, Джек придвинулся ближе и начал лизать, шепча во влажную кожу.
– Ты такой чистый, такой новый. Боже, это...
Мастер чувствовал его язык, он насадился на него, снова возбуждаясь от этих ощущений.

Джек отодвинулся, и Мастер с трудом подавил разочарованный возглас, он слышал, как что-то открылось и, спустя пару секунд, Джек вернулся, устраиваясь позади него. Обернувшись, Мастер увидел, как Джек, устроившись на коленях, зачерпнул смазку из банки. Он ничего не сказал, только прикрыл глаза, чувствуя, как растекается жар по пустому животу. Он был голоден, хотелось пить, все тело болело, но он не будет просить ни о чем, чего не сможет получить в должное время. А прямо сейчас все что ему нужно, это чтобы Джек засунул в него один из своих длинных, скользких пальцев.

Мастер позволил своим временным рецепторам трансформировать события: чувство того, как двигаются пальцы Джека, превратилось в ощущение скользящего по расслабленным мышцам члена, - его возбуждение достигло невероятного предела. Он сдержался, когда остановился Джек, тот контролировал себя в этой ситуации так, что даже Мастер впечатлился.

- У… Тайм Лордов есть… простата?

- Да. Что-то типа. О да. Вот она.

И Мастер абсолютно потерял контроль над происходящим, ощущение времени потерялось, когда Джек дотрагивался до его простаты снова и снова – он содрогнулся, выгибаясь ему навстречу, и наслаждение пронзило его тело насквозь. Это было почти как регенерация, секунда, похожая на взрыв, после которой ты обновлялся.

Бедняжка Люси никогда не издавала таких звуков. Должно быть, я делал что-то не так. Что заставляет взглянуть на Джека под новым углом…

Слабый и удовлетворенный, Мастер почувствовал, как Джек вышел из него и накрыл своим телом, как большим, горячим и скользким живым покрывалом. Он снова поцеловал его, и в этом поцелуе чувствовалось что-то собственническое, что при обычных обстоятельствах Мастеру совсем бы не понравилось. Но обстоятельства были не совсем обычными, и он посчитал это оправданием.

Когда Джек отодвинулся, Мастер взглянул на него — к раскрасневшемуся и потному лицу прилипли волосы. Мастер поднял руку, погладил лицо Джека и прижал пальцы к его виску.
- Сейчас тебе надо поспать.

- Я не…

И он уснул.

Джек проснулся. Как всегда, довольно неожиданно. В те редкие разы, когда он действительно засыпал, переход от сна к бодрствованию был резким. Не глядя, он протянул руку – и под ней никого не оказалось, только матрас.

Он ругнулся, перевернулся и убедился, что рядом никого нет. Мастер сбежал.

Джек полежал немного, уставившись в темный потолок. Его ноздри трепетали от запаха пота и секса, пропитавшего комнату. То, что Мастер ушел, едва ли удивляло. То, что они снова встретятся... ну, Джек имел основания полагать, что это неизбежно.

@темы: Десятый, Торчвуд, fanfiction

---

Нечто новое, Альт!Тен и Роза Тайлер, перевод

[Риджер]

Название: Нечто новое / Something New
Фэндом: Доктор Кто
Автор: shinyopals
Бета автора: rynne
Переводчик: Риджер
Пейринг: Альт!Тен/Роза Тайлер
Рейтинг: G
Жанр: флафф
Примечание переводчика: . Переведен в подарок всем, кто, как и я, думает, что у Розы и Доктора-человека все будет просто замечательно. И, конечно, с любовью к Розе Тайлер).

Существовали вопросы, которые Роза не ожидала услышать, выбирая на ужин растворимый суп. Нет, она была готова к вопросам вида "Мы еще не закончили?"; Доктор регулярно задавал их во время похода за продуктами (отпускать её одну он отказывался, говоря, что может пропустить что-то интересное). Она даже знала, что ответить на вопросы "Почему люди не делают банановый суп?" или "Ты уверена, что тот парень в синей рубашке, который выбирает салат-латук, не пришелец?" или "Вообще, почему суп называют едой? В конце концов, он жидкий. Его стоило бы считать напитком".
Но она определенно не ожидала услышать то, что спросил он, когда она повернулась к нему со своим вопросом.
- Доктор, томатный суп тебе нравится больше, чем гороховый с копченостями, верно?
- Ты выйдешь за меня?
Она едва не уронила суп.
- Пожалуйста? - добавил он с надеждой.
Она уставилась на него.
Они жили вместе полтора года и друзья считали их отношения обычными, хотя слово "обычный" плохо подходило к паре, охотящейся за пришельцами (она - полный день, он - с частичной занятостью), а в свободное время (и дни, когда он не работал) уговаривающие новую ТАРДИС расти побыстрее. И это была только верхушка айсберга странностей. Она не брала в расчет те случаи, когда он сбивался на чисвикский акцент или влипал в неприятности, считая себя круче, чем на самом деле, или когда (таких дней было все меньше и меньше) она видела край коричневого плаща или что-то еще напоминало ей о другом Докторе и ей было необходимо найти её Доктора прямо сейчас, просто увидеть его или хотя бы услышать его голос.
В них не было ничего обычного, на самом-то деле, если брать человеческие стандарты. Она, конечно, и не стремилась соответствовать чужим стандартам, но необычность отношений удивляла и её.
И как результат - несмотря на то, что она любила его, он любил её (в большинстве случаев он бормотал и шептал эти слова, а не говорил, но все равно она слышала их чаще, чем предполагала), они жили вместе и часто занимались сексом - она не ожидала предложения. Ни сейчас (посреди Сэйнсбери). Ни когда-либо, если честно.
Когда, не дождавшись ответа, он погрустнел и уставился в пол, до неё стало доходить, что вполне серьезен. По-настоящему, а она стоит и пялится на него.
- Ну... ладно, - сказала она. - Ну... раз ты хочешь.
Он просиял.
Она не могла отвести от него взгляда. Они теперь помолвлены? Видимо, да. Имел ли он в виду настоящую свадьбу? С цветами, церковью и тортом? Верилось слабо.
- Ты в порядке? - с тревогой спросил он. Похоже, он наконец заметил, что застал её врасплох.
- Ага, в полном, - она немного неловко рассмеялась. - Просто как-то не ожидала... ну сам знаешь. Не среди жестяных банок и полок с пастой, - она вспомнила о пакетиках супа в своих руках и протянула их ему.
- О, - сказал он, начиная понимать. - А где бы ты ожидала? - Он посмотрел на суп с копченостями, наморщив нос, и положил его обратно на полку. Роза бросила томатный в тележку.
- Не знаю. Никогда не задумывалась. - Она заглянула в список покупок: - Какую пасту ты хочешь?
- О-о, мы можем взять те штуки, похожие на морские ракушки?
Она усмехнулась:
- Все, что захочешь.
Он отошел к полке с пастой.
- Где люди обычно, ну, спрашивают о таких вещах? - спросил он и достал очки, чтобы получше рассмотреть две одинаковых, на её взгляд, пачки.
- Я не знаю, - ответила она. Ей не хотелось, чтобы ему показалось, что он сделал что-то не так. - Мне, знаешь ли, не каждую неделю делают предложение.
- Я надеюсь, - пробормотал он, взвешивая в руках обе упаковки прежде чем выбрать одну, и, сняв очки, повернулся к ней. Паста проследовала в тележку. - Было бы ли лучше, - пугающе серьезно спросил он, - если бы я сделал предложение в морозильном отсеке?
Роза рассмеялась. Доктор выглядел обиженным - пока она не притянула его к себе за галстук и не поцеловала. К счастью, они пошли за покупками в тихое время, да и для предложения он выбрал пустой ряд, так что никто не мог помешать ей. Когда она отстранилась (оставляя его волосы еще более взлохмаченными, чем они были раньше), он улыбнулся ей глупой очаровательной улыбкой, которая появлялась у него после её неожиданных атак.
- Я бы ожидала услышать предложение дома. Или, желай его я того, чего, согласно телевизору, просто должна желать, я бы ждала предложения за шикарным ужином для двоих.
Доктор нахмурился, усваивая новую информацию.
- Неподалеку есть магазин чипсов. Пойдет?
Роза широко улыбнулась и протянула ему руку. Он взял её и переплел их пальцы.
- Романтические чипсы для двоих, - произнесла она, стараясь убедить себя, что любить его больше, чем она его уже любит, просто невозможно. Чипсы для них - это самое то, и можете записывать её в сумасшедшие (хотя некоторые знакомые из окружения её отца уже давно так сделали).
Он усмехнулся, а потом на его лице возникла легкая тревога.
- Мы же взяли картошку для чипсов? - спросил он, заглядывая в тележку.
- Конечно, взяли. Разве я могла забыть? - Роза покатила тележку вперед, из ряда, на повороте едва не врезавшись в чужую тележку. Угрюмый мужчина нахмурился, и она пробормотала извинения, уже на пути к мясу. - Возьми какой-нибудь рыбы, ладно? - сказала она Доктору, выглядывая курицу. Судя по тому, как спокойно ей удавалось заниматься покупками, она еще не осознала все эти штуки с обручением. Хотя может, она просто привыкла справляться с неожиданностями?
- О! - вдруг сказал Доктор, застывая на полдороге к тунцу. - Я вспомнил еще кое-что о людях из телека! Я должен найти тебе кольцо!
Роза перегнулась через него, схватила банку с тунцом и вложила её в его протянутую руку. Он выпрямился, осознав, что, наверное, выглядит смешно.
- Это необязательно, - успокоила она, взяв его за свободную руку.
За их спинами кто-то раздраженно закашлялся, и они поспешно подвинулись, позволяя пройти другому покупателю. Роза выпустила руку Доктора и взялась за тележку.
- Но я хочу сделать все правильно, - настойчиво сказал Доктор, понизив голос, чтобы дама, разглядывающая рыбные ценники, его не услышала .
- Зачем? - спросила она удивленно.
- Потому что так делают люди, - пояснил он, будто это было само собой очевидно. - А я.. я не знаю, кто я, - он забросил тунца в тележку и теперь неловко переминался на месте.
- Ты - это ты.
- Ну да, - согласился он. - Но я больше не повелитель времени. Не могу быть одним из них в этой вселенной. Вообще не могу быть одним из них, если честно. И, так как я пытаюсь быть человеком, я должен поступать как человек.
- Доктор, - мягко сказала Роза и, взяв его за руку, заставила посмотреть на себя. - Я не хочу выходить за тебя замуж, если ты хочешь жениться на мне только потому, что люди так делают. Тебе не надо быть человеком; тебе выпало быть тобою. Тем, кого я люблю, в конце концов.
Он слегка улыбнулся.
Женщина, выбирающая рыбу, посмотрела на них, и её взгляд ясно показывал, что им стоило бы делать покупки в другом месте. Роза проигнорировала и женщину, и её взгляд, глубоко убежденная, что если их тихую беседу и слышит кто-то еще, то только потому, что этот кто-то подслушивает.
- Я просто... если я не человек и не повелитель времени, я... Мне нужна точка опоры, Роза. Если бы я был тем, кем я всегда был, все было бы просто. Нам не нужно было бы вступать в брак, потому что Повелители времени, как правило, так не делают. Были бы другие обещания, которые я бы тебе дал. Будь я ин'кердишем, я бы срезал часть волос и торжественно вручил бы их тебе. Будь я гларкином, мы бы подписали контракт, засвидетельствованный третьими лицами. Будь я... какая, впрочем, разница. Я непонятно кто. Я чувствую себя повелителем времени и в тоже время не чувствую.
- Думаю, - медленно произнесла Роза, - мне нравятся твои волосы такими, как сейчас. Контракты и третьи лица звучат скучно. Еще я думаю, что тебе нужно перестать беспокоиться. Раз ты теперь не совсем повелитель времени и все-таки не совсем человек, ты, наверное, нечто новое.
- Это вежливый способ сказать, что я странный? - спросил он, но уже улыбаясь.
- А, нечто новое в хорошем смысле слова, - пояснила Роза. - Это значит, что ты возьмешь лучшее от человеческого образа жизни, к примеру, романтические чипсы на двоих и большой свадебный торт, и при этом будешь игнорировать все те вещи, которыми тебе не хочется заниматься. И никто не скажет, что так не делают.
Доктор медленно улыбнулся:
- Я думаю, что это гениально. Мне понравится вести себя так, как ты описала.
- Ты и без того так себя ведешь, - поддразнила его Роза.
- Знаешь, - глубокомысленно начал он, - есть древняя традиция полуповелителей времени - полулюдей. Матери невесты запрещено приближаться к жениху ближе, чем на десять шагов, с момента предложения. Навсегда.
Роза засмеялась и ткнула его локтем в бок:
- Эй, не все сразу. Сначала попробуй убедить её в древней традиции надевать конверсы к смокингу.
Он с тревогой посмотрел вниз, на свои ботинки:
- Она же не попытается?..
- Обязательно попытается, - кивнула Роза.
На его лице появился ужас. Роза ободряюще сжала его руку.
- Не волнуйся. Мы пока ей ничего не скажем. Сначала составим план и длинный список того, чего мы совершенно точно не хотим, потому что она такого напридумывает! Если мы предпочтем надувной замок церкви и возьмем овцу в свидетели - пусть будет так, раз мы оба того хотим. Не надо делать ничего только потому, что тебе кажется, что это по правилам.
- Что ж, у нас с тобой всегда были проблемы с правилами, - признал Доктор и почесал затылок. - Хотя не сказать, что у меня много знакомых овец. Но надувной замок - это здорово, - он широко улыбнулся. - Я думаю, это еще одна древняя традиция полу повелителей времени - полулюдей.
- Разумеется, - Роза улыбнулась в ответ. - И ты должен сделать мне предложение перед чипсами, просто чтобы все было прилично. Традиции и все такое, - потянувшись, она схватила окорочка. - Пошли, надо еще взять немного молока.

@темы: Десятый, fanfiction

---

пикспам перед Последней Серией

[Bad]

Меня пробило на ностальгию, результатом которой стало 164 капса (не хайрез ни разу) из первых трёх сезонов
ссылки ниже:



s42.radikal.ru/i098/1001/91/e318fbe5d78a.jpg
s43.radikal.ru/i099/1001/26/bfb012da1b46.jpg
s40.radikal.ru/i087/1001/dd/8c7260e1bb6d.jpg
s47.radikal.ru/i117/1001/07/51358e00b608.jpg
i037.radikal.ru/1001/87/bb02c6fb1bdf.jpg
i056.radikal.ru/1001/96/55980dcff4df.jpg
s54.radikal.ru/i145/1001/b1/32401b03e6b5.jpg
i017.radikal.ru/1001/8c/93f3eb4a9df1.jpg
i033.radikal.ru/1001/73/0c142762c4e4.jpg
s40.radikal.ru/i090/1001/b1/26b47f0a16d0.jpg

i076.radikal.ru/1001/fc/02dae6934d39.jpg
i011.radikal.ru/1001/85/727975f74a56.jpg
i029.radikal.ru/1001/0b/bd34b58acba8.jpg
s49.radikal.ru/i123/1001/d5/01574b6a2631.jpg
i066.radikal.ru/1001/0d/b2b2302035b0.jpg
s45.radikal.ru/i108/1001/75/9727ad5ec99d.jpg
s56.radikal.ru/i152/1001/b8/b424547eaf3c.jpg
i051.radikal.ru/1001/7b/2c022281a803.jpg
s42.radikal.ru/i096/1001/ba/8a23a64e36db.jpg
i034.radikal.ru/1001/79/56579a453fbb.jpg
s54.radikal.ru/i143/1001/7a/4c8515c9cf11.jpg
i009.radikal.ru/1001/2e/99dd1f600609.jpg
i069.radikal.ru/1001/5f/2b495a32d422.jpg
s47.radikal.ru/i118/1001/5b/d76492b29dfc.jpg
i048.radikal.ru/1001/21/ddfdb8929e14.jpg
s54.radikal.ru/i144/1001/bb/59dd731fbd71.jpg
s43.radikal.ru/i102/1001/5c/d68029a7e702.jpg

s43.radikal.ru/i099/1001/61/e3091e7cb54d.jpg
s55.radikal.ru/i150/1001/87/29c4d6e8de2c.jpg
i068.radikal.ru/1001/54/b83f42160e11.jpg
s02.radikal.ru/i175/1001/b0/f567ab89e720.jpg
s56.radikal.ru/i152/1001/e2/effdfb89af82.jpg
i024.radikal.ru/1001/d9/4913af844229.jpg
i029.radikal.ru/1001/4a/4d8654a62190.jpg
s51.radikal.ru/i132/1001/70/5abbf572cc82.jpg

s53.radikal.ru/i141/1001/20/eb071a737415.jpg
ttp://s56.radikal.ru/i151/1001/1b/d0256be2ed54.jpg
s43.radikal.ru/i102/1001/59/a81dc91e0fe1.jpg
s52.radikal.ru/i136/1001/37/d90dda9da9b9.jpg
s02.radikal.ru/i175/1001/a2/19fe84dc76bf.jpg
s41.radikal.ru/i094/1001/ee/8a26f7ed20c8.jpg
s53.radikal.ru/i139/1001/b7/6b178b2fb3a1.jpg
s51.radikal.ru/i133/1001/62/82d5b8c1661c.jpg
s08.radikal.ru/i181/1001/58/6ef682107d52.jpg
s54.radikal.ru/i145/1001/c2/bf37dbf1b85e.jpg

i079.radikal.ru/1001/87/6461b6ed9cb4.jpg
i020.radikal.ru/1001/f9/50cf5507d343.jpg
i036.radikal.ru/1001/a0/2e4539b2b68e.jpg
s46.radikal.ru/i113/1001/6e/44e07ed01395.jpg
i008.radikal.ru/1001/e0/57435b72e169.jpg
i048.radikal.ru/1001/79/3fecece97726.jpg

i003.radikal.ru/1001/00/a272846cdbad.jpg
i008.radikal.ru/1001/60/85c30884d17b.jpg
i053.radikal.ru/1001/df/6b1fece1ae9a.jpg
s13.radikal.ru/i186/1001/de/fe24ffff8e72.jpg
s57.radikal.ru/i155/1001/97/3cb0518a412c.jpg
i010.radikal.ru/1001/45/f1ce62bcf56e.jpg

s52.radikal.ru/i138/1001/51/f22f0f7df00e.jpg
s61.radikal.ru/i172/1001/ef/0e5fdf088473.jpg
s42.radikal.ru/i097/1001/dd/796fc81e9901.jpg
i082.radikal.ru/1001/32/3566a3d0f130.jpg
i076.radikal.ru/1001/e9/6b53963a5a3d.jpg

s49.radikal.ru/i126/1001/af/d1d9c8fefe09.jpg
i066.radikal.ru/1001/60/b2a8ea5d60b7.jpg
s49.radikal.ru/i126/1001/45/5ae8434529b3.jpg
i062.radikal.ru/1001/56/0ac251e48494.jpg

s58.radikal.ru/i162/1001/66/72c68b2058e6.jpg
s40.radikal.ru/i087/1001/bb/0506ae35d447.jpg
s46.radikal.ru/i112/1001/1c/4e828683d36b.jpg
s43.radikal.ru/i102/1001/67/17556a243b17.jpg
s45.radikal.ru/i107/1001/c7/8e3ed568c5fb.jpg
s45.radikal.ru/i107/1001/6c/2ce16d66d683.jpg
i076.radikal.ru/1001/da/47f0e81878a9.jpg
i044.radikal.ru/1001/fd/18afcbb580a1.jpg

i080.radikal.ru/1001/02/0dab8b57276c.jpg
i063.radikal.ru/1001/9a/bd46284b33ef.jpg
i025.radikal.ru/1001/d7/2d3b34e0bbb6.jpg
s48.radikal.ru/i119/1001/e7/a71be505702f.jpg
s43.radikal.ru/i102/1001/09/a6e168d18e40.jpg
s59.radikal.ru/i163/1001/6f/618e2e9fae0d.jpg

i015.radikal.ru/1001/f4/de62e9fd2023.jpg
i049.radikal.ru/1001/a9/12e953a51fa8.jpg
s55.radikal.ru/i148/1001/20/1962800eb7b7.jpg
s43.radikal.ru/i102/1001/03/1918f63859db.jpg
i026.radikal.ru/1001/05/2d350ef7b288.jpg
s54.radikal.ru/i146/1001/f1/d2b750b6b932.jpg

s15.radikal.ru/i188/1001/5b/f8c56ec0e4e3.jpg
s42.radikal.ru/i096/1001/a5/c4562656a2ec.jpg
s61.radikal.ru/i173/1001/43/d0d0b14d4adf.jpg
s52.radikal.ru/i137/1001/44/b25c61f125b3.jpg
i020.radikal.ru/1001/b1/22c72dc10fdd.jpg
s55.radikal.ru/i148/1001/e1/8a2b2ab6ec43.jpg
i050.radikal.ru/1001/06/7825e397f882.jpg

s53.radikal.ru/i140/1001/c1/14321ef5ddea.jpg
s39.radikal.ru/i083/1001/59/6a512419017c.jpg
i038.radikal.ru/1001/de/1a05b5226bd6.jpg
s51.radikal.ru/i131/1001/58/0ef4a4de16f3.jpg
s03.radikal.ru/i176/1001/10/18f63587ce87.jpg
i024.radikal.ru/1001/b2/9a48bcf37c72.jpg

s56.radikal.ru/i151/1001/45/11eba8bfa9a8.jpg
i032.radikal.ru/1001/4b/37231674453b.jpg
i013.radikal.ru/1001/32/7b5d8c9fddf3.jpg
i063.radikal.ru/1001/5a/11120c1dff1e.jpg

i003.radikal.ru/1001/8d/5a64c6c5d8b1.jpg
i061.radikal.ru/1001/b5/0dabf0a670b2.jpg
s49.radikal.ru/i126/1001/9c/1e119d2da119.jpg
s45.radikal.ru/i109/1001/75/57e733368abf.jpg
i008.radikal.ru/1001/21/bfcf599039c7.jpg

i008.radikal.ru/1001/0b/2135097f10c8.jpg
i036.radikal.ru/1001/5e/206b73e86233.jpg
i067.radikal.ru/1001/3b/4ef95873791f.jpg
i061.radikal.ru/1001/fe/1bb6b98a7767.jpg

i001.radikal.ru/1001/71/7bca2ae5132e.jpg
s60.radikal.ru/i169/1001/a6/c1688cf2b5ae.jpg
i069.radikal.ru/1001/8f/534a1fa1b6c2.jpg
i042.radikal.ru/1001/7f/12080a0036af.jpg
s49.radikal.ru/i125/1001/8d/2278f1386c0d.jpg
s56.radikal.ru/i154/1001/c4/1e2235ad668f.jpg

s43.radikal.ru/i100/1001/1e/a46780ad887e.jpg
s61.radikal.ru/i171/1001/02/0515f3ae9ad1.jpg
s43.radikal.ru/i102/1001/59/27bda11bfa8b.jpg

i033.radikal.ru/1001/d8/51ff613f6159.jpg
i058.radikal.ru/1001/c5/368828fe578c.jpg
s15.radikal.ru/i188/1001/6e/124c7bb70c66.jpg
s47.radikal.ru/i115/1001/c1/aa3ffba1efe7.jpg
i042.radikal.ru/1001/d2/2bdb270014e7.jpg
s43.radikal.ru/i101/1001/e6/96ef585f0a21.jpg
s47.radikal.ru/i116/1001/72/985a75a5a5fe.jpg
s05.radikal.ru/i178/1001/eb/332ee646d111.jpg
s13.radikal.ru/i186/1001/f2/ec08d1ffbfe3.jpg
i068.radikal.ru/1001/01/f1074a74ca2f.jpg

i046.radikal.ru/1001/04/f81391e7dae4.jpg
s50.radikal.ru/i129/1001/65/afef8df0e136.jpg
s56.radikal.ru/i153/1001/78/eaa5f11735fb.jpg
s61.radikal.ru/i173/1001/55/73d8dd6d9ae4.jpg

i069.radikal.ru/1001/96/3e3112dc262f.jpg
i046.radikal.ru/1001/32/511645de9acd.jpg
s60.radikal.ru/i167/1001/68/019a1652824d.jpg
i052.radikal.ru/1001/12/4e1371f9e2c2.jpg

s61.radikal.ru/i172/1001/a3/2e0c08c322fc.jpg
s47.radikal.ru/i115/1001/6a/7c9a46f6f49c.jpg
s39.radikal.ru/i085/1001/56/b243ebca8f73.jpg




либо архивом:
webfile.ru/4202623

@музыка: Murray Gold

@настроение: это были лучшие времена

@темы: Десятый, Девятый

---

[Mediva]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Движения, перевод

[Риджер]

Название: Движения / The Moves
Автор: неизвестен (фик был написан на анонимный челлендж)
Переводчик: Риджер
Бета переводчика: nomad_child
Рейтинг: PG
Жанр: юмор
Пейринг/Герои: Десятый Доктор, Роза, Джек
Время действия (спойлеры): сезон 1, серия "Доктор танцует", только вместо Девятого Доктора - Десятый
Краткое содержание: написано на вызов "Возьмите сцену из канона и поменяйте местами Девятого и Десятого Докторов".
Примечание переводчика: перевод занял второе место на гет-фесте

- Я доверяю ему, потому что он похож на тебя, - объяснила Роза.
Она замолчала. Нет. Не совсем так. Были кое-какие различия между Доктором и Джеком.
- Вот только ты не танцуешь, - добавила она.
Доктор повернулся и посмотрел на неё.
- Танцы? Всего-то? Я умею танцевать, знаешь ли.
- Ты? Ты хочешь сказать, что ты... танцуешь?
Он выглядел возмущенным, словно не верил, что она может сомневаться в нем.
- Конечно! Вальс! Полька! Пфиццепвукавука!
В подтверждение своих слов он изобразил несколько размашистых па, едва не выронив звуковую отвертку, и, откашлявшись, вернулся к работе.
- Но сейчас не время говорить о танцах, Роза. Нам надо бежать. Скоро мы будем свободны как птица. Две птицы.
- Джек вернется; он вытащит нас отсюда, - отмахнулась Роза, вставая и подходя ближе к Доктору.
- Джек? - фыркнул он, стремительно поворачиваясь к ней. - Этот хорошенький паренек?
Она широко улыбнулась:
- Ну, знаешь, ты тоже хорошенький.
- Я? Хорошенький? - негодующе переспросил Доктор. - Привлекательный, но немного женственный? Роза Тайлер, ты меня обижаешь.
- Ты сам так сказал, - напомнила она.
- Да, но не про себя же. Я - и хорошенький? Не ослепительный? Мужественный? Сексуальный? - он спрыгнул с окна, натянул на нос очки и вперился в неё взглядом. - Ну как? Я сексуальный?
Она сглотнула.
- Ну...
Приняв её молчание за отрицательный ответ, он обиженно продолжил:
- Я необычайно сексуальный, Роза. И ослепительный. И мужественный. Но никак не хорошенький.
- Больше, чем просто хорошенький, - с улыбкой согласилась Роза, ухватившись за возможность пофлиртовать.
- Вообще не хорошенький, - поправил он. - Но да, у меня много скрытых талантов.
- Например, умение танцевать? - промурлыкала она, придвигаясь ближе. - Покажешь как-нибудь?
- Можем вместе сходить на занятия! - с энтузиазмом предложил он. - Уроки боссановы 38-го столетия идут по... Роза, что-то не так? Ты не рада. Не обязательно боссанова, хотя танец просто замечательный. Можем пойти на что-нибудь еще.
Она вздохнула.
- Ничего.
- Нет, скажи мне, скажи! - настаивал Доктор. Сев в инвалидное кресло, которое она только что освободила, он хлопнул себя по коленям. - Давай поговорим по душам. Говорят, это укрепляет отношения!
Щеки Розы приобрели ярко-красный оттенок. Доктор нахмурился:
- В чем дело?
Она отвернулась к зарешеченному окну и принялась разглядывать темные облака вдали.
- Я имела в виду не те танцы.
- А что же тогда? Танцы - это танцы. Тут нет других значений. Много отличных движений, преимущественно для двоих. Иногда танцуют группами, но большинство людей предпочитают разбиваться на пары. Ты имела в виду что-то другое?
- Ага, вроде как, - пробормотала она и нервно переступила с ноги на ногу. Он все равно рано или поздно выяснит, что она имела в виду, так что лучше закрыть тему - и поскорее. - Другое занятие, для которого люди предпочитают разбиваться на пары.
Она буквально видела, как вертятся шестеренки в его голове. Наконец его глаза за стеклами очков пораженно расширились:
- Говоря о танцах, ты имела в виду секс? Сексуальные взаимоотношения?
Ей хотелось провалиться сквозь пол - несмотря на армию в противогазах, в центре которой она бы тогда оказалась.
- Извини. Я просто...
Он расхохотался.
- Ох, Роза! - воскликнул он, вытирая навернувшиеся от смеха слезы. - Ты и твои человеческие эвфемизмы!
- Извини, - повторила она. - Пожалуйста, можем мы просто...
- И со мной! - все никак не мог успокоиться Доктор, полностью игнорируя все, что она пыталась сказать. - Не с Джеком! Ха!
- Доктор, тише! - прошипела она.
- Он нас не услышит, - жизнерадостно сказал Доктор. - Думаешь, он будет ревновать? Я думаю, будет.
- Не то чтобы ревновать, - отозвался кто-то сзади. Обернувшись, Роза и Доктор увидели ухмыляющегося Джека. - Но я был бы не прочь поучаствовать.

@темы: Десятый, fanfiction

---

Школьники, перевод, Доктор, Роза, Джеки

[Риджер]

Название: Школьники
Фандом: Доктор Кто
Автор: pellnell
Переводчик: Риджер
Бета переводчика: nomad_child
Рейтинг: G
Пейринг/персонажи: Джеки Тайлер, Десятый Доктор/Роза Тайлер
Время действия (спойлеры): второй сезон
Краткое содержание: Доктор и Роза глазами Джеки Тайлер

"Они не замечают никого, кроме друг друга, - подумала Джеки, наблюдая за ними с кушетки. Роза и Доктор смеялись над чем-то, понятным только им одним, то и дело хихикая. Так ведут себя дети или любовники. "Любовники". Дыхание Джеки застряло в горле. Она тщательно обдумала этот вариант. Сидящая на диване парочка забыла о ней, увлекшись сплетением рук и едва понятной болтовней.
"Нет, - подумала она. - Я бы знала". Роза и Доктор - школьники, из тех, что держатся за руки и иногда обмениваются невинными поцелуями, строя из себя взрослых. Джеки внимательно следила за ними каждый раз, когда они, шумные и счастливые, появлялись на её пороге и каждый раз убеждалась, что эти двое куда больше похожи на учеников средней школы, вернувшихся домой с долгой экскурсии, чем на взрослых мужчину и женщину. Их карманы лопались от непонятных сувениров, их самих переполняли истории, которые они рассказывали взахлеб, глотая слова.
- Мама, ты бы видела лицо Марка! - воскликнула Роза, неожиданно взмахнув руками и захихикав.
- Какого Марка? - переспросила Джеки.
Её дочь перестала смеяться и уставилась на неё с открытым ртом.
- Марка Твена, - пояснила она тоном, который явственно показывал, что ответ очевиден.
- Ах, Марк Твен. Что ж ты сразу не сказала?
Иногда Джеки ненавидела собственный голос за эти неловкие, неуверенные ноты. С ними любая её фраза звучала как вопрос.
Роза, похоже, не обратила внимания. Нежно улыбнувшись Джеки, она откинулась на спинку дивана и склонила голову на плечо Доктору. Она выглядела так естественно, пристроившись возле него; словно именно для неё был предназначен каждый изгиб его тела. Они действительно походили на парочку, отметила Джеки, и к тому же, очень милую. Им было уютно и тепло рядом друг с другом - неразлучники, да и только.
Её дочь продолжала болтать о пустяках, но Джеки больше не различала отдельных слов. Она теперь смотрела, мысленно выключив звук, и её взгляд был внимательным, как у кошки.
Она смотрела, как Роза болтает ногами и на её джинсах образуются складки. Её одежда давно нуждалась в стирке. Её не стирали сотни или даже тысячи лет. Носки прохудились, один из них сполз на щиколотку, признавая поражение и свой возраст.
Она смотрела на морщинки у глаз Доктора, отчетливые и яркие, как смятый лист фольги. Его глаза были большими и выразительными, полными света и веселья. Он тоже наблюдал - его взгляд был прикован к Розе, к тому, как она говорила, к тому, как произносила слова - иногда слишком резко, иногда слишком длинно. Его губы были обветренными и сухими, но ему это даже шло. Джеки представляла, как он управляет этой синей коробкой, Тардис: смеется и ухмыляется, как идиот, размахивает руками, губы приоткрыты в нетерпеливом желании попробовать новое.
Джеки смотрела на распущенные по плечам волосы Розы. Они блестели в искусственном свете квартиры, и Джеки это казалось невероятно милым, хотя голову следовало бы помыть. Розе не помешало бы поваляться денек в ванной. Вода смыла бы дешевый макияж, темную жирную подводку - как она только до такого додумалась? - грязь далеких земель и металлический запах лондонских автобусов, въевшийся в её кожу.
Джеки смотрела, как Доктор смотрит на Розу. Его взгляд был не менее всевидящим, чем её собственный, и, Джеки ни капельки не сомневалась, не менее любящим. Его глаза и губы и руки и ноги и даже одежда любили Розу; все в нем кричало о любви так громко, что его должны были слышать в других галактиках. Доктор любил шрам на её подбородке - Роза упала с лестницы в шесть лет - и крошечные поры на её коже и даже посеченные кончики её волос. Джеки думала, что и сама может полюбить Доктора за то, с какой готовностью и охотой любит девятнадцатилетнего ребенка, несущего околесицу о девятнадцатом столетии в Штатах и космических кораблях в пятимиллиардном году.
И наконец Джеки посмотрела на себя. Она видела женщину неполных сорока лет, с завязанными в хвостик волосами, в розовом спортивном костюме, который так не нравился Розе. Женщина сидела на кушетке, вежливо улыбалась мальчику и девочке, расположившимся напротив, - глупым детям, которым надо ходить в школу, пока они наконец не повзрослеют - и, как хорошая хозяйка, предлагала напитки.
- Думаю, нам стоит выпить чайку, - услышала она свой голос. Любезность так и сочилась сквозь зубы. - Мне, моей малышке и её бойфренду-инопланетянину.
Она отправилась на кухню, переступая через стопки журналов, и по пути услышала, как Роза повернулась к Доктору.
- Бойфренд-инопланетянин? - повторила она и, Джеки знала, поморщила нос. - Мне нравится.
- Ага, - отозвался Доктор и перевел дыхание, прежде чем сказать, уверенно и нежно: - Мне тоже.
Джеки, все еще улыбаясь, занялась чайником. Она продолжала улыбаться до тех пор, пока от слез не потекла тушь.

@темы: Десятый, fanfiction

---

And Tastes Like Starshine

[Mediva]

Название: На вкус как звездный свет
Автор: schildkroet
Переводчик:  Mediva
Бета:  Кэри
Оригинал: www.whofic.com/viewstory.php?sid=25230
Разрешение на перевод: запрос отправлен.
Рейтинг: PG
Пэйринг: самые разные, включая Мастер/Доктор
Примечание автора: 12 драбблов про разные пейринги, половина из них про Доктора и Мастера.
Примечание переводчика: перевод не дословный, я изо всех сил пыталась передать авторский стиль.
Дисклеймер:"Doctor Who" и все его персонажи принадлежит BBC.


Для Теты это была первая любовь.

Удовольствие быть рядом с Кощеем, привязанность, желание находиться рядом (ну, кроме плохих дней). Волнение от того, что нашел друга, равного себе, от их планов (кроме тех, что зашли слишком далеко). Никогда еще будущее не пугало его (больше) меньше.

Делать все по-своему было пугающе. Кощей понимал (слишком хорошо), принимал (слишком легко) и соглашался (хотя с ним соглашались не всегда). Их время настало, и Тета будет наслаждаться им, пока оно не кончится (оно не будет длиться вечно).

Кощей никогда не сомневался, что они всегда будут вместе.

-

Лила двигалась осторожно, сильно и смело, даже в постели. Было так легко сдаться ей, и Романа делала это с удовольствием. Это было для нее ново, но та часть ее, которая путешествовала с Доктором, всегда была открыта для новых идей и впечатлений.

Та часть ее, что управляла Галлифреем, наслаждалась возможностью утратить контроль.

Упругое человеческое тело Лилы светилось в рассеянном свете, и она улыбалась, и в ее глазах был восторг. Романа вздохнула от ее прикосновения и разрешила
себе снова полюбить, совсем ненадолго, всего на одну ночь.

-

Это было глупо – думать, что Доктор не узнает его. Глупо думать, что таймлорды позволят ему безнаказанно раздавать их технологии всяким воинственным чужакам. Но самой большой глупостью была попытка доказать себе, что это было чем-то большим, чем просто отчаянным желанием привлечь внимание Доктора.

Он изменился – они оба стали другими. Но когда Вождь обнимал Доктора за плечи, предлагая разделить с ним власть, где-то в далеком прошлом Кощей брал Тету за руку, предлагая то же самое.

Мастер не был так глуп, чтоб действительно верить, что на этот раз Доктор останется.

-

Янто за свою жизнь любил многих людей. Лиза не была первой, но он всегда думал, что она будет последней, и до того, как она умерла, и, уж конечно, после. Казалось, его сердце умерло и, когда он обнаружил там любовь к Джеку, то почти решился покинуть команду. Он никогда даже не предполагал, что Джек станет центром его жизни. Никогда не думал, что сможет снова полюбить, полюбить так сильно.

Он знал, что Джек любит его, но не его одного, так что это было как напрашиваться на удары судьбы. Все было не идеально.

Но это было хоть что-то.

-

Космос велик. Мастер имел в своем распоряжении все пространство и время: так много возможностей, так много планов, и никого, чтобы его остановить.

Никого, пока Доктор, застрявший на своей примитивной планете, мог разве что играть в куличики. Мастер мог прибрать к рукам вселенную, а Доктор бы даже не заметил.

Он нахмурился и установил координаты на Землю, Англию, 1970-й.

Его старый друг объявился, спланировал очередной заговор, нанес удар. И потерпел поражение.

Когда он сбежал, Доктор позволил себе вздохнуть с облегчением.

-

Донна не знает эту женщину.

Она не помнит, что впервые увидела ее на экране в космосе, или что они вместе переместили Землю. Она не знает, почему смотрит на нее и чувствует, что она так важна (что они обе важны). Не понимает, зачем ищет ее общества, кроме того, что эта женщина даст ей что-то, чего она не хочет лишиться (снова).
Сара Джейн почти не знает Донну. Она никак не может понять, почему та не может вспомнить ее, или Доктора, или почему она настаивает, что инопланетян не существует.

Но она в состоянии узнать отчаяние, и всегда готова придти на помощь.

-

Доктор был тут, так что Мастер наверняка тоже. От его плана у Рани глаза закатывались – его мания была настолько очевидной. Похоже, что с тех пор, как они закончили Академию и покинули дом, не изменилось вообще ничего.

Доктор все еще не подозревал об их присутствии. Она хотела оставить все так, как есть, не желая вмешиваться в их игру. Кощей в ней не нуждался в любом случае. Она была всего лишь инструментом для него, средством обрести желаемое.

У всего этого мог быть только один исход. Может быть, ей повезет, и они в конце концов убьют друг друга.

-

Оуэн обычно уходил домой первым – если, конечно, не нужно было исследовать что-то инопланетное, и он не застревал на работе, и в такие ночи Джек вспоминал, почему этот парень был таким ценным членом команды.

Этой ночью он остался потому, что Джек просил его, просил взглядами, губами, прикосновениями. Потому что Джек был одинок, и, в кои-то веки, нуждался в ком-то, кто не придал бы значения тому, что его называют «Доктор».

Потому, что Оуэн знал, что это не он, и его это не волновало.

Потому, что он берет на себя многое, и ему всегда есть чем с ними поделиться, когда они в этом нуждаются.

Впоследствии Джек вспомнит эту ночь и расплачется.

-

Они вместе сражаются, плечом к плечу, и несмотря ни на что, президент позволяет им это. Из них получилась отличная команда.

Доктор, сражающийся, убивающий, с руками в крови – это было так пугающе, но очаровательно. Неотразимо.

Мастер горько смеялся, и для Доктора он даже теперь остается загадкой, когда Мастер грубо роняет его на землю. Он позволяет взять себя, тихо умоляя о боли – он совсем не изменился, и в конце концов эта война уничтожит его.

Мастер уйдет до того, как будет вынужден увидеть это.

Если бы он попросил его уйти с ним, в этот раз Доктор бы согласился.

-

Дженни нравилось путешествовать. Нравилось жить. Нравились все люди и прочие создания, которых она встречала.

Эту женщину она любила больше, чем остальных. Они встретились на Земле, где все выглядели как Дженни, и никто не взглянул бы на нее дважды.

Скай взглянула дважды, и трижды, и Дженни посмотрела на нее в ответ. Вскоре она узнала то, о чем не догадывалась раньше.

Кого-то можно было осчастливить самим фактом своего существования. Ей это нравилось. Но чего она никак не могла освоить – так это искусства оставаться на одном месте.

В конце концов, она ушла, в поисках новых звезд, новых галактик.

И только оказавшись на Андромеде, она поняла, что могла просто позвать Скай за собой.

-

Под властью Мастера оказалась сначала Англия, потом весь мир, и в конце концов Доктор встал перед ним на колени. Отчаявшийся, готовый на все, только бы спасти своих любимых людишек. И Мастер рассмеялся, и взял его на глазах у всех, прежде чем уничтожить Японию.

Он смеялся, когда снова состарил Доктора – в этом не было необходимости. Пустая жестокость. Все это было ненужным.

Мастер уже выиграл, потому что Доктор уничтожил Галлифрей, и впервые он нуждался в Мастере так же сильно, как Мастер в нем.

Это сделало смерть его финальным триумфом.

-

Вечность – это дорога, по которой приходится идти в одиночестве. Джек знал это всегда, но он потерял многих, прежде чем понял, что это значит.

Он с этим смирился. Люди умирают. В конце концов, его покинут все.

Он мог это выдержать, из-за одного человека, который значил для него больше, чем кто-либо еще. Иногда Джек думал, что он живет только ожиданием следующего появления Доктора. Он был центром его вселенной, смыслом его жизни.

Тот, кому он мог простить все, что угодно.

Джек старался забыть, что даже Доктор не может жить вечно.

Но однажды он пожалеет, что так и не купил ему выпивку.

@темы: Десятый, Торчвуд, мульти-эра, Доктора из диапазона 1-8, fanfiction

---

Aliens

[Mediva]

Название: Чужие
Автор: schildkroet
Переводчик:  Mediva
Оригинал: www.whofic.com/viewstory.php?sid=31318
Разрешение на перевод: запрос отправлен.
Рейтинг: G
Дисклеймер: не мое, все права у BBC


(Галлифрея больше нет).

Доктор дрейфовал в пространстве в своей ТАРДИС, один. Лежа на полу, глядя в потолок, день за днем ощущая отголоски регенерации. Он не нуждался в компании. Это было бы невыносимо.

(Галлифрея больше нет).

ТАРДИС была так же вымотана, как и он, поврежденная в последнем бою и нуждающаяся в отдыхе. Ему нужно было где-то приземлиться, позволить ей подзарядиться теперь, когда не было больше Ока Гармонии, чтобы ее поддерживать. Он этого не сделал.

(Галлифрея больше нет).

Он лгал. Он хотел чьего-то общества, жаждал его, нуждался в нем так сильно, что это разрывало его на части. Чего он не хотел – так это любой компании, которую вселенная могла ему предложить.
Его голова была пуста. Никого не было, никого кроме него, и его корабля, и всех этих людей, которые не имели значения. Он закрыл глаза и попытался забыть.

Его голова была пуста.

(Галлифрея больше нет).

Когда он произносил слова, они не значили ничего. Они были всего лишь словами, сказанными на языке, который он никогда не услышит ни от кого, кроме себя самого.

(Галлифрея больше нет).
ТАРДИС поймала сигнал с Земли. Там опять были проблемы. Там снова нужно было кого-то спасать. Ему не хотелось этим заниматься. Он не видел в этом смысла. Это было не его дело. Это была не его планета. Это не был его народ. В первый раз за столетия он подумал, что там ему не место.
Он им ничего не должен, и они были слишком непохожи на НИХ.

(Галлифрея больше нет).

Сигнал становился раздражающим, болезненным, он отражался в пустоте в его голове и наполнял ее чем-то. Этого было недостаточно. В конце концов, он начал действовать, чтобы остановить это, и потому, что не мог прогнать тишину.

(Галлифрея больше нет).

Когда он появился там, шел дождь. Он смотрел, как люди бегут под своими примитивными зонтиками, едут в своих примитивных машинах, говорят на своем примитивном языке. Они выглядели как он, как ОНИ, но это впечатление было обманчивым. Внешнее сходство было недостаточным утешением. И осознание того, что во вселенной не осталось ни одного места, где он не был бы чужим, приводило его в отчаяние.

@темы: Девятый, fanfiction

---

The New-New-New Library

[Time_Anomaly]

Peoples of the Earth!
В сообществе произошли некие изменения, связанные со сменой руководства. Как вы уже, наверное, заметили, создатель сообщества уже довольно длительное время не появляется в сети в связи с острой нехваткой личного времени, но ему по-прежнему больно видеть свое детище увядающим из-за недостатка внимания. В связи с этим вести сообщество с сегодняшеного дня буду я, и постараюсь привнести в него какие-то новые идеи, не расходящиеся с общим стилем и традициями. Ближайшие несколько дней уйдут на то, чтоб разобрать накопившиеся заявки на вступление, а после мы вновь начнем работу. Список изменений будет вывешен чуть позже.

@темы: одминское, news

---

Драбблы по Torchwood

[Michael Schenker.]

тоже было написано на заказ )) персонаж и слово ))
Автор: Solei Moon Frai
Фандом: Torchwood/Doctor Who
Rating & pairing: указаны для каждого драббла
Genre: angst, romance
Disclaimer: wish no harm made no money

Для callidus, Йанто, слово - гаечный ключ (Джек/Йанто, PG-13)
Тяжёлый чёрный джип сворачивает на подмёрзшую обочину, стихает шум двигателя, моргнув, гаснет свет мощных ксеноновых фар… Выйдя из машины, Йанто зябко кутается в пальто, поднимает повыше воротник. Просто по привычке. Он не чувствует, что замёрз – тот холод, что уже несколько лет сковывает его изнутри, ощущается намного болезненнее и острее…
Кажется, что на этом участке дороги ничего нет… только серое небо и пустырь, и скачущие через шоссе невесомые клубки перекати-поля… Но если свернуть направо, по уходящей в овраг едва заметной тропинке, можно попасть на безымянное кладбище, на котором на надгробных плитах нет фамилий и дат, только номера, выбитые в холодном потрескавшемся камне. На этом кладбище хоронят тех, кто перестал существовать для этого мира задолго до того, как прекратили существование его душа и тело…
На этом кладбище Джек разрешил Йанто похоронить Лизу Халлетт…
Под начищенными до блеска ботинками шуршит гравий, бьют по коленям сухие метёлки жёсткой бесцветной травы… Джек знает всё. И никогда не останавливает Йанто. И никогда не пытается поехать с ним. Иногда жестокость и милосердие бывают одинаково бессмысленны и способны причинить одинаково сильную боль…
Под плитой с номером 539 лежат две замёрзшие розы и гаечный ключ – искорёженный, покрытый копотью кусок металла. Чудовищная память о той ночи в объятых пламенем лабораториях Первого Торчвуда, где, задыхаясь от бессильного отчаяния и боли, Йанто пытался этим ключом свернуть зажимы, удерживающие лодыжки и запястья прикованной к модификатору женщины… Если бы он успел… если бы у него хватило сил повернуть ключ секундой раньше, ничего бы этого не случилось – Лиза бы не стала тем чудовищем, которое Джек приказал расстрелять у него на глазах…
И теперь ключ лежит здесь – как прощальное покаяние, как доказательство вины, от которой не уйти, даже переложив её на плечи других людей. Лизу Халлетт убил он сам. И пока он помнит об этом, у них с Джеком есть шанс попытаться об этом забыть…

Для Stellar Wanderer, птеродактиль, слово - секундомер (без пейринга, PG-13)
Они всегда уходили и возвращались втроём – иногда смеясь, иногда чем-то расстроенные. После того, как погибли Оуэн и Тошико, они ко многому научились относиться иначе, многое научились друг другу прощать, понимая, что жизнь каждого из них – в жизни команды… И когда они возвращались, Йанто бросал на металлическую площадку пакеты с мясом – а потом стоял рядом, возле стола, ожидая, пока сварится кофе, и наблюдал за тем, как птеродактиль рвёт клювом упаковочную бумагу…
Видимо, в смерти есть что-то настолько страшное, что способно повлиять даже на тварь, не знакомую с человеческим страхом и болью… В ту ночь, когда Джек вернулся один, в грязных, окровавленных лохмотьях, птеродактиль с криком слетел с балки и заметался, слепо ударяясь о стены, словно без видимой причины пробудился инстинкт, гонящий его прочь от места, в котором внезапно не осталось ничего, кроме холода, отчаяния и ненависти…
Потом забился в тёмную дыру на самом верху и затих, ожидая, что скоро вернутся привычные раздражители – яркий свет, топот ног и запах людей – и парень с тягучим грудным голосом позовёт его и кинет ему пакет со свежим мясом… Но вместо этого парня пришёл совсем другой, незнакомый и жестокий, одетый в длинный плащ и светлые кеды – заставил Джека подняться с холодного пола и забрал с собой. Навсегда.
После их ухода остался только вой ветра в вентиляционных трубах и тяжёлый сумрак, разбавленный тусклым свечением мигающих аварийных ламп. Мёртвое, пустое гнездо, вызывающее страх и ледяную, безысходную тоску… И только одна вещь, удивительно живая и яркая, манила птеродактиля спуститься вниз, пробуждая в крохотном мозгу странный, болезненный рефлекс, похожий на человеческую память. Небольшая блестящая коробочка – словно сосуд, хранящий в себе призрак: тёплое дыхание и смех того человека, что каждый вечер приносил ему пакеты с пищей…
Странно, ни у кого из команды никогда не было потребности иметь птеродактиля рядом с собой, но при этом ни одному из них никогда не приходило в голову вернуть ящера обратно в Разлом. Он просто был – как неотъемлемая часть «Торчвуда», как завершающий штрих чудовищного, исковерканного мира, который «Торчвуд» подарил каждому из них. И никто не задумывался, что будет с «последним из команды», если все остальные однажды исчезнут с лица Земли…
И уж сотрудникам ЮНИТа, которые через месяц взорвут дверь и войдут, чтобы опечатать базу, точно будет плевать, почему инопланетная тварь умерла, положив кожистую голову, как на подушку, на холодный, тускло поблёскивающий секундомер…

Для robin puck, Джек Харкнесс, слово - истребитель (Десятый/Джек Харкнесс, PG-13)
В тот год, что они провели на «Вэлианте», Доктор часто думал о том, что груз бессмертия, легший Джеку на плечи, сделал его другим и научил смотреть на жизнь совершенно иначе, чем смотрел тот парень, что приторговывал ворованным космическим барахлом под шумок бомбёжек 1941 года… «Между прочим, – как, демонстративно красуясь и дразня своим безмерным, почти нечеловеческим обаянием, любил заявлять он, – один самолёт, что я угнал из ремонтного дока Бошейна, я честно отдал британским ВВС после того, как получил оплату. Так что я лишь отчасти мошенник, а отчасти – неплохой комиссионер…» И Доктор смотрел сквозь этого парня и видел линию его жизни – такую же простую и короткую, как у всех, лежащую в границах его слабостей и сиюминутных желаний…
А теперь вместо линии была клякса, не имевшая ни видимых границ, ни дна – и время для Джека словно змея пожирало собственный хвост, изгибалось петлями невидимых виселиц, пережимая ему горло всё туже и туже, ломая возможностью видеть всю чудовищную жестокость своих парадоксов… И встреча с настоящим капитаном Харкнессом – с человеком, имя которого Джек после его смерти возьмёт себе, и в которого влюбится за несколько часов до того, как перестанет биться его сердце – оказалась для него самым неожиданным и болезненным ударом, откровением и наказанием за право всякий раз обманывать пространство и время, всякий раз ползти по битому стеклу из мрака обратно к свету… Доктор знал, что это страшно – знать всё наперёд, словно наяву видеть объятый пламенем истребитель британской эскадрильи, и ещё страшнее – смириться и отпустить, сознавая, что не вправе вмешиваться в то, что было определено задолго до него кем-то более мудрым и сильным…
И когда Джек спросил, изменилось бы что-нибудь, если бы он всё же предупредил о той засаде из трёх немецких мессершмидтов, Доктор сказал ему только часть правды – что от него уже ничего не зависело: в истребителе была неисправна турбина, и даже если бы эскадрилья пошла другим маршрутом, он бы всё равно взорвался и сгорел в воздухе вместе с пилотом…
Потому что Доктору нравилось видеть то, что происходило с Джеком в такие моменты – светлая боль очищала его и делала сильнее, взламывала толстую скорлупу его эгоизма, учила его любить жизнь, учила сознавать хрупкость и ценность когда-то казавшихся ему чужими человеческих судеб…
Но когда-нибудь, когда он захочет сделать Джеку по-настоящему больно, он коснётся тонкими пальцами его висков – и Джек увидит, как темноволосый капитан в синем мундире садится в тот самый истребитель с Бошейна с надтреснутой лопастью в правой турбине…

Для callidus, Джон Харт, слово - звуковая отвёртка (Джек Харкнесс/Джон Харт, Десятый/Джек, PG-15)
Где-то спустя пару лет после смерти Оуэна и Тошико, Джон Харт снова появился в «Торчвуде». Харт был из тех людей, что шли к цели напролом, даже если этот путь предполагал коварство, предательство и подлость. Его выставляли в дверь, а он лез в окно, лгал, соблазнял, угрожал, умолял – при этом странным образом умудряясь оставаться удивительно цельной личностью с весьма специфическим чувством собственного достоинства и непостижимой харизмой. Возможно поэтому, когда он вновь возник на горизонте с очередным «коммерческим предложением», Джек снова поддался… хотя, нет, скорее – смирился… и открыл перед ним двери торчвудовского хаба.
В общем, как бы там ни было, сейчас Джон сидел на краешке стола, с аппетитом жевал пиццу и, покачивая острой коленкой, внимательно наблюдал за тем, как Джек выгребает и складывает рядом с ним содержимое маленького сейфа. Что он искал, пока оставалось загадкой – но стоило Джону рассказать о цели своего очередного визита на Землю, как Джеку срочно понадобилась эта вещь…
– Что это? – доев пиццу и вытерев пальцы о висящую на стуле капитанскую шинель, Харт выудил из кучи инопланетного хлама маленький, продолговатый предмет. – Твоя эротическая игрушка? Ты мне никогда не говорил, что пользуешься такими… Зря стеснялся. У меня часто было настроение поэкспериментировать…
Джек скосил глаза и снова вернулся к своему занятию:
– Это звуковая отвёртка, Джон. Игрушки не в моём вкусе. Предпочитаю натуральное.
– С натуральным порой трудно договориться… Правда ведь, Джек? – пересев поближе, Джон медленно провёл ладонью по предплечью бывшего любовника.
Обернувшись, Джек с силой перехватил его запястье, не грубо, но решительно отстранил его руку. Харт слегка помрачнел и умолк – но ненадолго.
– И что делает эта отвёртка?
– Давай обойдёмся без лишних вопросов.
– Твоя дипломатичность не знает границ… – Харт ухмыльнулся и, открыв ремешок на запястье, вызвал голографическую проекцию отвёртки. – Итак… главная функция – управлять практически любыми замками, механическими или электронными, и таким образом открывать двери для бегства или исследования… И всё???
Джек вздохнул. Отвёртка, по сути безобидная, была Харту совершенно не нужна – его настырность была вызвана исключительно желанием сделать что-то Джеку наперекор, завладеть любой информацией, даже самой пустяковой, которую тот не пожелал ему дать. Действительно – проще отдаться, чем объяснять, почему ты не хочешь…
– Да, – Джек, наконец, нашёл толстую, пыльную папку с документами и, повернувшись к Харту, устало швырнул её на стол. – Отвёртка отпирает замки. А теперь нам нужно…
– Любые?
– Любые. Джон, послушай…
– Нет, подожди… Замок любого автомобиля, любую банковскую ячейку… пояса девственниц?
– Джон, мы в XXI веке! Сейчас нет таких поясов… да и девственниц, практически, тоже…
– Знаю! Но разве нельзя помечтать?.. А может эта отвёртка, к примеру, взаимодействовать с человеком? – Харт нажал на крохотную кнопочку на рукоятке и, когда отвёртка замигала синим, с интересом провёл ею по груди бывшего любовника. – Может, скажем... открыть мне твоё сердце и дать увидеть, что там внутри?!
Джек кривовато улыбнулся, с трудом скрывая усталость, раздражение и досаду. Почему-то всегда, когда времени было в обрез, Харт начинал растрачивать его на бессмысленное паясничество.
– Для этих целей человечество давно изобрело скальпель...
– Оу... – Джон демонстративно скривился, словно слова Джека задели в нём что-то чувствительное. – И этот герой потом обвинит меня в цинизме... Я всего лишь имел в виду – открыть друг другу все свои тайны, всё, что обстоятельства вынуждают нас держать в себе... Ты мог бы увидеть, что я вовсе не такой мерзавец, каким ты меня считаешь, и у нас с тобой по-прежнему много общего...
Теперь Харт держал отвёртку возле своего сердца и говорил с таким заразительным, таким отчаянно-искренним жаром, что ему поверил бы любой – но только не тот, кто за годы, проведённые во временной петле, узнал Джона Харта лучше, чем себя самого...
– У нас с тобой общее прошлое, Джон. Но в прошлом ищут смысл лишь те, у кого впереди ничего нет. Был момент, когда наши пути разошлись – я выбрал этот мир, и он стал моим домом... Мне кажется, мы это с тобой уже обсуждали...
– Ну, я подумал, вдруг с отвёрткой получится убедительнее... – Харт легонько побарабанил рукояткой по своему мундиру... а потом внезапно схватил Джека за грудки и, толкнув его к сейфу, впился в губы голодным, обжигающим поцелуем.
От удара сейф покачнулся, и лежавший на нём старый "Полароид", которым Джек иногда фотографировал для отчётов инопланетные артефакты, с грохотом упал на пол – сработала вспышка, и из чёрной щели выползла мутная квадратная карточка... Проклятье! Джек с яростью схватил Джона за плечи и отшвырнул от себя. Один раз он уже сказал "нет" – и этого было вполне достаточно.
– Можешь ничего не говорить, – Джон примиряюще улыбнулся и поднял руки. – Сам вижу, что убедительнее не получилось... Но ведь идея с отвёрткой была заманчивая, правда?
Джек так не считал. Наглость и беспринципность Харта давно не возбуждали его, лишь вызывали отвращение и раздражение. Если бы не информация, за которой Джек охотился уже долгие годы, он бы всеми силами постарался избежать этой встречи. Он поднял с пола "Полароид" и фотографию, порывшись в кармане, бросил Джону ключи от SUV'а.
– Заводи машину. Я закрою сейф и спущусь... И не вздумай выкидывать фокусы – мы обнаружим джип быстрее, чем ты думаешь...
– Не волнуйся. Ты изуродовал эту тачку так, что будучи в здравом уме, на неё никто не польстится...
– Я не поручусь за то, что ты в здравом уме...
Когда Джон вышел, Джек аккуратно уложил все вещи обратно в сейф, захлопнул дверцу и, прихватив со стула шинель и погасив верхний свет, пошёл к выходу. И возле стола всё-таки не удержался – взял фотографию и взглянул на получившийся кадр...
...и застыл, до боли сжав кулак и прикусив запястье, чувствуя, как вместе с пониманием приходит липкий, тошнотворный ужас, сдавливает горло, вызывая безотчётное желание смять жёсткий глянцевый снимок – скомкать собственный страх и затолкать его в самый дальний, в самый глухой уголок сознания...
На фотографии были они с Джоном – перевёрнутые, не попавшие в фокус – но всё равно было понятно, что это они, целующиеся возле сейфа в тот момент, когда у упавшего фотоаппарата случайно сработал затвор... Джек не сразу понял, что в этом снимке было не так – первым, что бросилось в глаза, были смазанные лучи, веером расходящиеся от того места, где в пальцах Харта была зажата звуковая отвёртка – и Джек мог поклясться, что причина в дефекте бумаги... пока, приглядевшись, не почувствовал, как медленно начинает приходить смутное понимание того, что на самом деле произошло в те секунды, когда излучение отвёртки проникло в их с Джоном тела...
На сей раз отвёртка тоже приоткрыла замок – тот замок, которым являлась их плоть, который мешал видеть то, что заперто под кожей и узлами мышц, то, что наполняет человека изнутри и руководит им, то, что обычно называют сознанием, волей и душой. И энергетический импульс был настолько силён, что фотоплёнка странным образом ощутила его и отразила то, что был не в состоянии увидеть человеческий глаз. И, держа в руках снимок, Джек словно смотрел через открытую дверь – на то, как в груди Джона Харта беснуются, свиваясь тугим клубком, чёрно-белые тени добра и зла, как в голове, линейные и объёмные, движутся полупрозрачные контуры мыслей, как где-то внизу живота рождается, раскручиваясь воронкой, огненно-красный вихрь возбуждения, накатившего после короткого поцелуя...
И это было не страшно. Это было необычно, волнующе, да – но понятно и в чём-то по-своему, по-человечески... правильно.
А внутри у Джека была Тьма. Бездонный, застывший мрак, глухой и мёртвый. В нём было не различить ни мыслей, ни чувств, ни желаний, было даже не различить, как бьётся жизнь, как течёт по артериям и венам алой кровью. Только Тьма, клубящаяся внутри, расползающаяся, заполняющая каждый уголок, каждую пору, каждую клеточку его существа... И чем дольше Джек смотрел на снимок, тем отчётливее различал во Тьме внутри себя чьё-то лицо – смутно знакомое, но искажённое ужасом, с широко раскрытыми глазами и скривившимся в беззвучном крике ртом.
А левый верхний угол изображения был сильно смазан и затемнён, будто бумага в этом месте, действительно, оказалась засвеченной. И по засвеченному месту расплывалось бесформенное продолговатое пятно, в котором Джек узнал тень, отбрасываемую "Тардис"...

Без заказчика, Джон Харт, слово - неизвестность (Джек Харкнесс/Джон Харт, PG-13)
Нет ничего страшнее неизвестности. Неизвестность – это всегда паника, безмолвно бьющая в твоей груди чёрными крыльями, неизбежная перспектива заглянуть в лицо своей неуверенности и своим кошмарам, всему самому болезненному и мучительному, что разъедает тебя изнутри, словно гнойный нарыв. Неизвестность роняет семена обречённости в ожидание, смешивает надежду со страхом, отравляет любовь сомнениями...
Полумрак пустого, разгромленного бара... осадок на дне бутылки... осадок на дне незнакомых, постаревших на сотню лет глаз Джека Харкнесса. И нет ничего страшнее неизвестности на месте чувств, которыми ты жил всё это время, к которым шёл через чужие смерти и чужие постели – и в которые верил, несмотря на то, что не признался бы в них никому, даже себе. Особенно себе.
Неизвестность стирает ориентиры и заставляет тебя метаться в бешенстве и тоске, просить, шантажировать, угрожать, соблазнять, заставляет сжигать все мосты и играть ва-банк – на тайнах прошлого, на натянутых до боли струнах чужих нервов и кровоточащих эмоций… Потом на опустевшую каменную площадку будет капать тёмно-серый дождь, превращая пепел на бетоне в грязь – а ты будешь гадать, какую именно из сегодняшних ошибок Джек оказался не готов тебе простить. Ты так и не поймёшь – и, может быть, на твоё счастье – а Джек так и не скажет тебе, что ваша любовь умерла не здесь и не сейчас.
…там тоже шёл дождь… там он шёл всегда – в прошлом, когда время остановилось, и миг внезапно превратился в вечность, остановилась безумная гонка, шальной, пьянящий азарт служебных заданий, жёсткий, горячий секс на грязных, скрипучих койках… и Джек, уже стоя с набитой сумкой на пороге Агентства, смотрел тебе в глаза и молчал… хотел что-то сказать – но так и не решился…
– Всегда проще съебаться без лишних нежностей, правда?
– Я трус, Джонни... ты меня убьёшь за сантименты... а я ещё хочу жить!
– Ну и вали!.. Хотя, было бы из-за чего!.. Всего-то два года жизни – подумаешь!.. – ты полунасмешливо полувозмущённо толкнул его в плечо, и Джек тоже рассмеялся… Если бы сейчас настоящее не держало его так крепко, он бы признался тебе, что дело было не в трусости... дело было в тебе самом... твоя готовность жить дальше, уже без него, заставила слова, готовые сорваться с губ, застыть и вернуться обратно.
– Иди, Джон... воспользуйся остаточной энергией Рифта.
Мелкая, мутная морось скрадывает мерцание Разлома. У Джека тёплые губы и холодные пальцы, спокойный, мягкий голос и глаза человека, видевшего Ту Сторону Тьмы и научившегося прощать... Ты отступаешь назад, и силуэт Джека начинает таять, словно призрак... вы оба сейчас призраки, потерявшиеся в самом страшном и беспросветном Аду, в невыразительном, чёрно-белом отражении самых счастливых мгновений вашей жизни... и в этот момент ты понимаешь, что страшнее неизвестности может быть только прощение, после которого тебя больше не существует.

@темы: Десятый, Торчвуд, fanfiction

---

Драбблы по Doctor Who

[Michael Schenker.]

было написано на заказ - на конкретный персонаж и конкретное слово ))
Автор: Solei Moon Frai
Фандом: Doctor Who
Pairing: первый - Десятый/Джек Харкнесс; второй,третий - Мастер/Десятый
Rating: PG-13
Disclaimer: wish no harm made no money

Для Stellar Wanderer, Tenth Doctor, слово - роза (не Роза, а роза, прим. заказчика)))
В эту ночь «Тардис» ждала их на крыше пустого дома, вдали от шума и огней, оставшихся внизу слабой тенью чьей-то чужой яркой жизни, чужого счастья и чужих побед... Чужой жизни, в которой внезапно стало душно и холодно - после того, как через собственную жизнь прошла, словно подводя очередной итог, страшная кровавая полоса...
Когда они поднялись, уже окончательно стемнело, и проливной дождь насквозь промочил их одежду... холодные струи текли за шиворот, хлёстко и болезненно били по лицу…
В тех зыбких, бредовых снах, что часто снились Джеку на «Вэлианте», Доктор всегда был романтиком… Мозг, уставший от нескончаемой боли и кошмаров реальности, то и дело проваливался в сладкий туман спасительных грёз – и Джек видел кровать, устланную пурпурными розами, чувствовал нежнейший шёлк лепестков под влажной, разгорячённой кожей… и, забывая о бесчеловечной жестокости другого Тайм Лорда, распявшего его на цепях в трюме «Вэлианта», верил, что если однажды судьба подарит ему шанс узнать любовь Доктора, она будет именно такой – утопающей в нежности и терпком аромате миллионов розовых лепестков…
О том, насколько на самом деле страшна эта любовь, Джек узнает не сразу…
Не в те минуты, когда дождь будет смывать с души нестерпимую горечь и чувство вины, оставляя ему обречённое, равнодушное понимание неизбежности происходящего, приоткрывая завесу над тайной, мучившей его все эти годы… когда, чувствуя руку Доктора, уверенно и властно сжимающую его плечо, чувствуя его взгляд, торжествующий и слегка безумный, он осознает, что его предназначение – быть рядом с ним, отражением и тенью следовать за последним из Тайм Лордов, заполняя одиночество той части его сущности, что зовётся человеческой душой…
Не в те минуты, когда Доктор откроет перед ним дверь «Тардис» и, улыбнувшись, скажет: "Пора... Ты и так слишком много сил растратил на эту планету...", и необъяснимое чудовищное понимание - что смерть всех, кого он любил, не была случайной - тонкой, колючей змейкой шевельнётся у Джека в сознании... Понимание так и останется призрачным страхом в его голове, и исчезнет, так и не осмелившись войти в его сердце...
Он узнает – когда Доктор впервые поцелует его… по-настоящему, в губы… и, притягивая ближе, прошепчет в ухо, что его тайная мечта о постели из роз не так уж призрачна и невыполнима. И только в ту ночь Джек постигнет, наконец, истинную суть Тайм Лорда, и ему станет по-настоящему страшно – когда в полной темноте он ощутит спиной плотное покрывало из сухих шипастых стеблей…

Для [catchy] Fox, Tenth Doctor, слово - уши
Вырвавшись из-под рухнувших брёвен, пламя взметнулось, доставая до чёрного, беззвёздного неба, нестерпимый жар ударил в лицо, заставил отступить и закрыть глаза ладонью. Огонь сжирал последнюю память о том, кто звал себя Мастером – и одновременно возвращал Доктору воспоминания… странные, почти не связанные с траурным заревом погребального костра… воспоминания, которые спустя девять веков так и не стёрлись, не потерялись в его голове и сердце.
Вспомнилось, как в далёком детстве, в Академии, наставник при всех отодрал его за уши, потому что другой мальчик плакал, держа в руках окоченевшее пушистое тельце, и уверял, что это Тета убил его крысёнка – а Доктор никого не хотел убивать, просто из любопытства вытащил зверька из клетки и пустил на пол, чтобы посмотреть, куда тот побежит. Это было всего лишь азартом, интересом, искренним и наивным – и разве была хоть капля его вины в том, что крысёнок нашёл щель в углу, застрял в ней и задохнулся?.. Доктор так и не понял, за что наказал его сухой, седовласый старик, и что значили его слова о чужой боли и о том, что право вмешиваться в чью-то жизнь предполагает ответственность за все изменения, что в ней произойдут. И что если сейчас он не впустит в своё сердце простой смысл этих истин, позже жизнь надерёт ему уши гораздо сильнее…
Тогда Доктор, всхлипывая от обиды в своей комнате и прикладывая лёд к ноющим и горящим ушам, этих истин так и не принял – они не вязались с ничтожностью того факта, что Академия не досчиталась одной из крыс, которых только в лабораториях жило несколько тысяч…
Но это было давно, а сейчас…
…прошли годы, и его безразличие осталось таким же искренним и жестоким, неугомонный интерес заставлял его вытаскивать людей из клеток их повседневной жизни, одержимость целью заставляла забывать о средствах, о цене в тысячи чужих перевёрнутых и сломанных судеб. В масштабах тех великих побед, к которым он шёл, он так и не научился думать о том, что нельзя понять счастье Вселенной, не понимая боли и слёз отдельного живого существа…
Так и не понял, как это страшно – хоронить близких…
И вот – небо на востоке начинает сереть, и оседает на щеках мёртвый, холодный пепел. И Доктор, наконец, задумывается о словах, в которых девять веков назад он не увидел никакой связи со своим поступком. Странно, но какое-то время в душе теплится глупая надежда, что боль от наказания пройдёт так же быстро, как и в детстве – стоит лишь приложить лёд…
Только вот куда его прикладывать? Ведь теперь болят у него совсем не уши…

Для callidus, Мастер, слово - кекс
– Привет, кекс!
Они мальчишки. Проходя мимо, Мастер грубо и презрительно толкает другого Таймлорда в плечо – и, сорвавшись с пера, капля чернил жирной кляксой превращает труд последних дней в бесполезный мусор.
– Ты что наделал, Кащей?
– Ой, извини! – издевательски тянет Мастер, он знает, что его сосед по комнате не умеет за себя постоять: никогда не ударит первым, не даст сдачи, даже грубое слово от него услышишь крайне редко – умник и зануда, весь словно ватой набитый своими дурацкими пацифистскими идеями.
И имя у него – смешнее не придумаешь. Доктор.
– Ты хоть какой доктор, кекс? Который лечит боль? Или который учится всяким наукам?
– Который учится боли.
Наверное, это была единственная его шутка за всё время, которую Мастер оценил по достоинству.
Они, в общем-то, не враги. И «кекс» далеко не самое обидное слово в лексиконе Мастера. Просто Доктору так удивительно подходит – что-то вроде «лопух» или «придурок». По большому счёту, Мастеру наплевать на своего тихого соседа. Он сам занят тем, что лелеет мечты, достойные своего имени, тайно вынашивает планы – грандиозные и жестокие. Его Мастер – от слова Властитель, Хозяин. А не от слова «специалист», как наивно полагают многие.
Жестокость – стихия Пространства и Времени. Она покоряется, только когда чувствует близкого по духу. И Мастер не может понять, почему Доктор смотрит в Вихрь смелее и увереннее, чем он сам. И дольше – на целых восемь секунд.
– Привет, кекс…
Они юноши. Перевернувшись на смятых простынях, Мастер кладёт руку Доктору на грудь – под ладонью тяжело и суматошно колотятся оба сердца. Смысл «кекса» не изменился, но сейчас Мастер произносит его совершенно другим голосом – чуть удивлённо, с незнакомой рассеянной хрипотцой. Они стали любовниками неожиданно для них обоих. Мастер не помнит, когда его потянуло к Доктору впервые – может быть, когда они впервые вышли из инкубатора галлифрейского колледжа во внешний мир и начали общаться с себе подобными, и оказалось, что над Доктором не светит постоянно солнце, и не распускаются под ногами цветы, и не крутится рядом компания таких же любознательных, жизнерадостных придурков. Они шли к разным целям разными дорогами – но после себя оставляли почему-то одно и то же: чужие жизни и чужие слёзы. Оказывается, что они были в чём-то похожи. А может быть, во многом. Сказать, что во всём, Мастер не мог. У него самого внутри был стержень, острый и прочный, причудливо изогнутый тем ужасом, который оплавил и искривил его в тот момент, когда из Временной Воронки в мальчишеские глаза глянула бездна. А под мягкими клочьями ваты, до сих пор смешно и нелепо торчащими в разные стороны, у Доктора стержня не было. Там была тьма. Густая и вязкая, как дёготь.
И Вихрь теперь съёживался, когда Доктор проходил мимо.
У смерти много масок. Она прячется за личинами тех, кто развязывает войны, за личинами тех, кто сидит на троне. Страшна та смерть, которую сеют ревность, злоба и страх. Но страшнее их всех смерть под маской милосердия, смерть ради жизни – которая не умеет видеть человека, только человечество в целом. Которая не умеет оглядываться назад. И когда стихает буря и остывает пепел, Мастер понимает, что есть такие страх и боль, которые остаются лишь после тех, кто возвёл в идеал добро и справедливость.
– Привет, кекс… – бормочет Мастер и смотрит в разорванное небо снизу, с выжженной дочерна напалмом земли Галлифрея.

@темы: Десятый, Мастер, fanfiction

---

Не отпускай.

[человек с шуруповертом.]

Название: Не отпускай.
Автор: Gella_
Бета: BATsy
Пейринг: Мастер/Люси Саксон, намёки на Мастер/Доктор
Персонажи: Доктор, Люси Саксон, Мастер, Марта Джонс
Рейтинг: G
Жанр: ангст скорее.
Предупреждение: скорее всего AU, возможен OOC Люси.
Спойлеры: конец 3 сезона.
Дискламер: BBC, РТД имеют все права, а я мимо проходила
Краткое описание:
- Люси, не бойся, - хриплым, скрипучим голосом произнёс старик.
- Я не боюсь, - ответила она, сглотнув.
- Боишься. Но я тебе обещаю, всё будет в полном порядке. – Потрескавшиеся губы старца чуть дёрнулись в полуулыбке.
- О каком порядке вы говорите? – Люси повела плечами. – Вы думаете, Гарри оставит это просто так?

довпечатляться окончательно

Больно
Не будет, обещаю - но ты
Передавай приветы, звони чаще...
Zемфира - Синоптик

- Доктор?
Брезентовая завеса приподнялась, и из-под неё показалось испещрённое морщинами лицо старика.
- Здравствуй. Ты принесла?
Светловолосая девушка помедлила секунду, затем неуверенно кивнула и резко, быстро ответила:
- Да.
Их взгляды на мгновение пересеклись, скорее, даже столкнулись, и Люси тут же опустила глаза, словно стыдясь.
- Вывези меня, пожалуйста, - Доктор медленно, с трудом вышел из своего «гнезда» и тяжело опустился в инвалидную коляску.
Это было ещё одним из издевательств Гарольда – дать Доктору коляску без автоматического управления. Люси заставила себя остановиться на этой мысли, попробовать её с разных сторон, прочувствовать. Не помогло. Нет, не помогло.
Выкатив Доктора на середину зала, она поставила один из стульев напротив него и села. Делала всё нарочито медленно, аккуратно, словно никак не могла решиться отдать ему то, что было сейчас в кармане её пиджака. Глупости, глупости – здесь нечего решать, всё давно уже решено, и, - нечего лукавить, - решено ею же самой.
- Люси, не бойся, - хриплым, скрипучим голосом произнёс старик.
- Я не боюсь, - ответила она, сглотнув.
- Боишься. Но я тебе обещаю, всё будет в полном порядке. – Потрескавшиеся губы старца чуть дёрнулись в полуулыбке.
- О каком порядке вы говорите? – Люси повела плечами. – Вы думаете, Гарри оставит это просто так?
- Мастер, - тихо, но отчётливо поправил Доктор. – И Мастер, разумеется, не оставит, я знаю это не хуже твоего.
Люси показалось, что Доктор нарочно выделил голосом эту фразу, а Доктору, в свою очередь – что на лице Люси на мгновение мелькнула какая-то странная гримаса, что-то вроде смеси между болью и отвращением.
- Но мы же сильнее, Люси. Мы будем во много раз сильнее.
Голос девушки неожиданно дрогнул.
- Сильнее, Доктор? О какой силе может идти речь? Он будет один – и целый мир против него!
- Целый мир? – голос старика по-прежнему звучал тихо и однотонно, но будь Доктор в своём настоящем возрасте, он бы наверняка сейчас кричал на всю комнату. - Посмотри вокруг, что он сделал с этим миром… слабый, беззащитный, совсем один… или…
На последнем слове он затих; но Люси знала, что он хотел сказать – «или не совсем».
- …Извини, - его голос стал окончательно глухим и низким.
Нервно шаря глазами по полу, и не решаясь поднять их на Доктора, девушка опустила руку в карман и слегка сжала кончиками пальцев то, что там лежало. Лёгкая, компактная вещица, казалась совершенно незаметной, и можно было бы представить, что её сейчас вовсе здесь нет, если бы не каменная тяжесть на сердце.
Ну же, ну же. Поздно уже сопротивляться чему-то, решение принято: он знает, что ты принесла; ты отдашь ему её, и не имеет значения, произойдёт ли это прямо сейчас или он будет ещё пятнадцать минут сверлить тебя своим укоризненным, полным боли взглядом. Тебе ли не знать, что он прав? чему же ты сопротивляешься? Мастер не остановится; он пойдёт дальше, дальше и дальше. Впрочем, не стоит лукавить – вовсе не это заставляло тебя делать то, что ты сейчас делаешь, а только лишь один просто факт: он не остановится вообще. Никогда. Даже в тот момент, когда перед дулом лазерной отвёртки будет стоять его жена.
- Не бойся. Я никогда не причиню ему вреда.
Люси резко подняла голову и взглянула на Доктора внезапно заблестевшими глазами. Несколько секунд тянулась пауза, и во взгляде старика мелькнуло удивление; ему почудилось, что девушка злилась, и он пытался понять – на кого или на что.
- Я… знаю, - наконец тихо произнесла она.
Шершавая старческая рука с дряблой, пёстрой от отметин и пятен кожей ласково провела по её щеке.
- Всё будет хорошо, Люси. Всё будет хорошо.
Миссис Саксон, хоть и отчаянно не хотела себе в этом признаваться, вздрогнула и передёрнулась от этого прикосновения. Так делал Гарри. В точности так же делал Гарри, ровно тот же самый жест. Только рука была другой.
- На Галлифрее мы пообещали себе когда-то, что что бы ни случилось, мы всегда будем беречь друг друга. Правда, никто из нас тогда не понял этого, да и это «беречь» иногда принимает довольно странные формы, но… по правде говоря, ни один из нас ещё ни разу не нарушил этого обещания.
Люси не отрываясь смотрела на Доктора; но Доктор уже не задумывался над тем, что можно прочесть в её взгляде; всплыв откуда-то из недр памяти, прямо перед его глазами вдруг появилось лицо молодого Мастера, который был ещё там, на Галлифрее, во всей его красоте и детальности, точно, до последней родинки, как на фотографии; появилось и никак не желало исчезать.
- Скажи, Люси, а… зачем тебе было всё это? – вдруг спросил он, хотя ещё секунду назад не собирался этого делать. Но почему-то показалось важным знать. Почему-то.
Девушка усмехнулась уголком рта.
- Как же – зачем? Деньги, власть, мировое господство, и кроме того, он чертовски сексуален… - к концу фразы насмешка в её голосе окончательно перестала скрываться.
Доктор вздохнул, глядя с лёгкой укоризной то ли на неё, то ли на ещё так и не испарившийся призрак Мастера в своём воображении.
- Хотя нет… просто… Знаете, - такое ощущение, что налёт издевательства соскребли, словно пластилин, и выкинули восвояси, - я с самого детства была очень требовательна и избирательна. Я могу долго искать то, что мне нужно, я могу ещё дольше выбирать это среди множество совершенно подобных, практически одинаковых, но когда я нашла… - она посмотрела на Доктора с какой-то гордостью, чуть ли не гордыней, - когда я нашла, я уже не отпускаю. Никогда.
- Вот запасной пульт от «Архангела», Доктор, - без всякой паузы, резко сменив интонацию, произнесла она и вытащила из кармана небольшой узкий металлический прямоугольник со множеством крохотных чёрных кнопочек. – Как вы и просили. Удачной интеграции. – И ни слова более ни говоря, Люси резко поднялась со стула и, цокая каблуками, вышла из комнаты.
Доктор задумчиво проводил её взглядом и взял в руки пульт, осторожно, словно боясь разбить. Надо бы позвать миссис Джонс, чтобы отвезла его обратно в палатку, - там обстановка несколько более способствовала внимательному и длительному изучению. Кому-то она, конечно, могла бы показаться и не слишком комфортной, но он уже давно привык.

***

Торжествующее лицо Марты. На нём пока ещё нет радости, нет счастья от того, что ей наконец удалось оказаться полезной, оно ещё не сияет улыбкой, но это торжество превосходства, - причём превосходства, неожиданного для противника, что приятнее вдвойне, - уже играет в глубине её глаз, становясь всё ярче; его уже не скрыть, никак.
- …И это слово – Доктор.
Всё оказалось даже легче, чем ты ожидал; клетка словно сама собой растаяла в воздухе, и тебя охватило приятное, - не то что при регенерации, - ощущение, будто ты возвращаешься в давно забытый, но всё ещё родной дом после долгого отсутствия.
Марта наконец широко улыбнулась, обнажив зубы.
- Доктор.
- Доктор.
Джек слегка улыбнулся уголками губ – вполне возможно, что и в ответ Марте.
- Нет… нет, нет, нет, ты не… - Мастер, как и всегда, так бесподобно и выразительно чётко произносил согласные; кажется, одна только «Т» на конце одного маленького «нет» могла сказать то, чего другие не могут передать и множеством слов.
- Доктор.
- Доктор!
- Док… - Мастер осёкся и быстро взглянул на тебя. Не успев себя одёрнуть, ты понимающе улыбнулся ему, но тут, точь-в-точь как он, также осёкся и порадовался, что твоего лица не видно в потоке сине-белого света.
- Прекратите немедленно! Прекратите! – глаза Мастера сверкали властью; ну да, разумеется, он не сможет так быстро смириться с тем, что всё рухнуло в одну секунду; сможет ли вообще? Впрочем, ему не привыкать…
Испуганно взглянув на мужа, Люси прикрыла глаза и тихо произнесла:
- Доктор.
Тебе вдруг пришло в голову, что очень тяжело понять, что она чувствует, когда не видишь её глаз.
- Доктор.
- Доктор.
- Доктор, - отовсюду, со всех сторон:
- Доктор.
Головокружительное, эйфорическое ощущение от омоложения чувствовалось всё меньше, и одновременно нарастала душащая оглушительная тоска где-то в районе солнечного сплетения; ты, наверное, никогда не сможешь смотреть, как ему больно, даже когда он виноват во всём сам. Особенно когда он виноват во всём сам.
- У меня был целый год, чтобы проникнуть в психическую сеть и интегрироваться с её матрицами, - ты так старался, чтобы твой голос звучал тихо и успокаивающе, но в нём всё равно предательски слышалось какое-то подлое торжество.
- Сейчас же прекратите! Это приказ! – с яростью закричал Мастер, ещё не то что не потеряв надежду, - даже ещё не осознав происшедшего и всё ещё ощущая себя хозяином мира, - но уже отъявленно паникуя.
Люси стояла в своём ярко-алом шёлковом платье, сжимая металлические перила изящными руками с длинными красными ногтями так сильно, что костяшки пальцев заметно побелели. Она беззвучно, одними губами шептала что-то, - если это даже было и «Доктор», то явно с каким-то другим смыслом, - и печально и чуть отстранённо, с ненавистью, болью и какой-то нежностью смотрела на своего мужа. Тебе было так хорошо знакомо это чувство.
- Доктор.
- Доктор, - со всех сторон, отовсюду…
А потом она быстро, как-то воровато взглянула на тебя, прежде чем вновь опустить веки и произнести твоё имя.
И, увидев её глаза, ты вдруг на удивление чётко и ясно понял: она уже не отпустит. Никогда.

@темы: Десятый, fanfiction

---

Эфир без помех.

[человек с шуруповертом.]

Название: Эфир без помех.
Автор: Gella_
Бета: BATsy
Пейринг: Доктор/Мастер
Персонажи: Доктор, Мастер, Марта Джонс, Люси Саксон, Джек Харкнесс.
Рейтинг: G
Жанр: ангст.
Предупреждение: AU, OOC Доктора.
Спойлеры: конец 3 сезона.
Дискламер: все принадлежит BBC, кроме моего воспалённого мозга.
Краткое описание:
Я забываю лица тех, кто был со мной. И я устраняю помехи. Устраняю, совершенно не думая о них самих, об этих помехах; не думая, что они тоже могли быть для чего-то нужны… кому-то нужны… или просто могли быть кем-то.
Ты любил говорить мне, что во мне слишком много совести. Но знаешь… по-моему, мы с тобой это исправили.

продолжить впечатляться

Твоё лицо такое красивое, когда ты спишь.
Такое спокойное и беззащитное. Без всех этих ужимок и гримас, которыми ты часто старательно пытаешься себя обезобразить… Впрочем, это бесполезно – они тебе так идут. Знаешь, по-моему, тебе вообще идёт всё. Сумасшедшая улыбка завоевателя мира, лазерная отвёртка в руках… и даже твоя жена тебе безумно шла; во всяком случае, вы выглядели потрясающе красиво, когда целовались.
Сколько ещё будет рядом с нами этих землянок, а? Знаешь, я в последнее время начал, как ты – забывать их лица. Они плачут, рискуют собой ради меня, они будут полжизни вспоминать, как единственный раз меня поцеловали – а я не помню их лиц. Совершенно не помню.
Нет, подожди, ты же не хочешь сказать, что вот эта значила для тебя что-то больше? Она ведь всего лишь убила тебя, ну да, подумаешь – выстрелила один раз. Это ведь ничего, совершенно ничего не значит. Ты же её тоже забудешь, правда?
Забудешь, я знаю. Ты всегда их забывал.
А я вот никогда не забуду одну.
Её звали Марта.
Нет-нет, она не была какой-то там особенной для меня. Да она вообще не была особенной. Самая обычная, самая простая земная девочка. Так просто в меня влюбилась, так просто прошла ради этого со мной пол-Вселенной, в прямом смысле дойдя до её края. И так же просто могла бы уйти от меня, чтобы спасти свою и так недолгую человеческую жизнь. Всё просто.
Но знаешь, я никогда не забуду её лицо, когда она смотрела тогда на тебя. Тогда, когда я, сломав железные прутья клетки, восстановился, за несколько секунд помолодев на несколько тысяч лет.

Когда это происходило в первый раз, я смотрел только на тебя. Ты был тогда такой обескураженный, испуганный и упоительно-беззащитный. Ты тогда ещё не понимал, что случилось, тебе казалось, что всё происходящее – как помехи в телевизоре, которые надо просто устранить, и всё станет, как прежде.
И я смотрел только на тебя. Я смотрел и чувствовал, как у меня трепыхается что-то в груди; слева и справа; с двух сторон, симметрично. И почему-то хотелось плакать. Ещё ничего не случилось, ещё ты был почти рядом со мной, такой живой, такой настоящий… а мне уже почему-то хотелось плакать. И я никак не могу сказать, что я что-то предчувствовал. Я вообще не могу сказать, чтобы я был в состоянии что-то предчувствовать в тот момент.
А потом я всё-таки плакал. Держал тебя, умирающего, на руках, и плакал, потому что ты был всё ещё живой и настоящий, но уже не рядом. С каждой секундой – всё больше не рядом. А потом я поднял зачем-то взгляд от твоего лица и огляделся вокруг; может быть, искал помощи… не знаю.
Вокруг нас, в огромном, раздражающе ярко освещённом зале, стояли какие-то люди: эта твоя жена в кричаще-красном платье; охранники, державшие её за руки; Марта с откровенно идиотским выражением лица; Джек.
Я тогда не знал, зачем они вообще здесь, откуда они взялись, что тут делают. Я всё ещё не понимал, что случилось.

Никогда не забуду её лицо, когда она смотрела на тебя, тогда, во второй раз.
Робкая радость, неуверенное торжество, и счастье влюблённой дурочки. Она смотрела на всё, то, что творилось, и была счастлива: ей удалось наконец-то стать полезной,
Она такая простая, такая обычная, зачем-то подумал я. И нажал на кнопку.

Ты скоро проснёшься. Я давно не видел, как ты просыпаешься. Может быть, спросонья у тебя будут такие же беззащитные, недоумённые глаза, как тогда. И может быть, ты хотя бы секунду, растерянный, ещё не вспомнишь о нашей игре, и просто улыбнёшься мне.
А потом ты, конечно, скорчишь одну из своих любимых гримас и спросишь меня, что, чёрт возьми, случилось, и где все, и где тот мир, и где мы с тобой. Ты ведь, как и я, прекрасно помнишь всё происходящее, сколько ни путешествуй во времени.
Если честно, совершенно себе не представляю, что я тебе тогда отвечу.

Знаешь, я всё больше становлюсь как ты, Мастер.
Я забываю лица тех, кто был со мной. И я устраняю помехи. Устраняю, совершенно не думая о них самих, об этих помехах; не думая, что они тоже могли быть для чего-то нужны… кому-то нужны… или просто могли быть кем-то.
Ты любил говорить мне, что во мне слишком много совести. Но знаешь… по-моему, мы с тобой это исправили.
Тот мир был помехой - и я взял и устранил его. Щёлк, и всё. Не потому, он был каким-то неправильным, не потому, что я бы себе не простил, если бы не сделал этого, не потому, что я не смог бы жить без тебя…
Я попросту не думал об этом в тот момент.
Помню только панель управления ТАРДИС, маленькую красную кнопку на приборе в моих руках и лицо Марты. Ведь это всё было неправильно, это всё были какие-то совершенно неправильные помехи; ведь ты был рядом – такой живой, такой настоящий. А тут вдруг какие-то помехи. Нет, это было совершенно неправильно.
А сейчас ты так ровно, спокойно дышишь, лёжа на моей кушетке в моей ТАРДИС.
И знаешь, я думаю, я когда-нибудь забуду лицо Марты. Я ведь всегда их забывал.

@темы: Десятый, fanfiction

---

Драма.

[человек с шуруповертом.]

Название: Драма.
Автор: Gella_ *это я*
Бета: BATsy (спасибо! =*)
Пейринг: Мастер/Люси Саксон
Персонажи: Мастер, Люси Саксон, Доктор, токлафаны
Рейтинг: PG, наверное.
Жанр: юмор, жёсткий стёб
Предупреждение: полнейшее AU и ООС всех подряд
Спойлеры: конец 3 сезона.
Дискламер: BBC, забирайте, если они вам ещё нужны после всего этого xD
От автора: Во-первых, это жуткий бред, смысла тут не ищите, оно просто "чтоб поржать". Во-вторых, это по идее был изначально сонгфик на песню Виктории Дайнеко и Гарика Харламова "Драма". От песни там осталось не то чтобы очень много, согласна, но тем не менее, кто интересуется, послушать может здесь. На последний куплет не обращайте внимания, он не учитывается совсем
Краткое описание: О том, что бывает, когда женишься в надежде обрести верную, преданную и покорную спутницу, но вдруг оказывается, что у этой самой спутницы другой взгляд на ваши отношения...

впечатлиться^^

Послушай, дорогой, я восемь лет терпела,
Но жить с тобою - слишком непростое дело:
Вниманья на меня совсем не обращаешь,
Со мною вместе маму мою не навещаешь.
А если вспоминать единственный букетик,
То нужен календарь за то тысячелетье!
Приходишь очень поздно, нередко в стельку пьяный…
Ни шуб, ни украшений, ни даже ресторанов!

Лет было мало, ума не хватало –
И на тебя я, дура, запала.
Как я устала! Права была мама –
Жить с тобой, милый, порядком достало.
Как я устала… В журнале узнала,
Что одеваюсь, как будто с Урала.
С виду солидный, только, однако,
Ты не бульдог - простая собака…
Виктория Дайнеко и Гарик Харламов - Драма

- Скажи, Доктор, тебе ещё не надоело постоянно упрашивать меня, как ты выражаешься, одуматься? Ты, кажется, раньше не отличался особенным идиотизмом. Так почему же сейчас ты до сих пор не понял, что я не собираюсь останавливаться? У меня в руках весь мир, - Саксон внимательно посмотрел на бывшего друга, - и мне это очень нравится.
- Нет, мне не надоело, и не надоест ещё долго, - ровно ответил старик, глядя ему в глаза. – Ты ведь и сам всё прекрасно знаешь, Мастер. Знаешь, как и я, что тебе не нужен этот мир, не нужны все эти люди. Тебе ведь плевать на них, правда? Не спорь со мной, - быстро сказал Доктор, увидев, что Мастер хочет что-то возразить, - нет смысла убеждать меня, если мы оба знаем, что это не так. Если бы ты хотел, ты мог бы давно улететь отсюда и завоевать множество гораздо более развитых планет. Но ты не сделал этого. Почему?
- Потому что я привык доводить начатое до конца? – Саксон широко улыбнулся своей «фирменной» улыбкой, которую его избиратели запомнят, наверное, на всю оставшуюся жизнь. Конечно, только те избиратели, у которых эта жизнь ещё осталась.
- Нет. Потому что единственная твоя цель – сделать мне побольнее, Мастер. – Голос Доктора чуть зазвенел. – Ну что же, ты этого добился. Мне больно, Мастер. Мне очень больно. Мне очень больно смотреть на то, что стало с нами обоими. Что стало с миром вокруг нас. Что стало с нашей жизнью, в конце концов. Но я по-прежнему обещаю тебе, что если ты одумаешься и исправишь то, что ещё можно исправить – я прощу тебя. Всё будет по-прежнему, Мастер, клянусь.
Старик внимательно взглянул в глаза собеседнику, будто ожидая увидеть там раскаяние.
Не увидел – Саксон быстро посмотрел в сторону.
- Бла-бла-бла, - он поднялся со стула и пару раз энергично прошёлся по кабинету, издевательски размахивая руками, - нет, твоя твердолобость меня и в самом деле поражает. Ты всегда был таким наивным! – Мастер покачал головой. – Ну ладно, что тут сделаешь. Остаётся признать только одно – очередные переговоры, как и всегда, к успеху не привели.
Он нажал на телефоне пару кнопок и сказал в микрофон:
- Тиш, увезите его.
Доктор набрал воздуха в лёгкие, собираясь что-то сказать, но, посмотрев на бывшего друга, передумал, и только резко выдохнул. Седые волосы чуть всколыхнулись вверх.


- Ну и где ты шлялся? – приветствовал меня ласковый вопль.
Дом, милый дом, нечего сказать.
- Люси, я…
Я осторожно снял ботинки и честно попытался добраться до ванной, чтобы вымыть руки, но Люси стояла в середине коридора, по-хозяйски опираясь руками на обе стены, и, несмотря на хрупкую комплекцию, было видно сразу: стоит она насмерть.
Так, а что у неё в руках? Я присмотрелся. Ммм, в одном кулаке зажата всего лишь сковородка. Чёрная. С тефлоновым покрытием. Здоровенная такая. Тяжёлая, между прочим, и как её только удерживает на одной-то руке, чертовка? Ладно, не важно, я, в конце концов, всегда втайне подозревал, что моя жена – не человек, а что-то вроде киборга. Но вот что в другой руке? Я прищурился.
Вот говорили мне – вставь контактные линзы, вставь контактные линзы, - а я не слушался, думал, что и так сойдёт. Вот и получаю теперь. Очки мне запретил носить пиар-менеджер, сказал, что это сделает образ менее сексуальным. И ведь идейным оказался, зараза, даже с лазерной отвёрткой у виска – всё равно то же самое твердил.
О, моя лазерная отвёртка…
Таак, секунду… мне показалось, или там у неё мобильный телефон? Всего лишь мобильный телефон? Какая необычайная удача!
Может быть, мне удастся…
- Стоять! Куда собрался? – раздалось, как только я попытался резко двинуться с места.. Дражайшая супруга, милейшая блондинка со стройной фигурой и большими беззащитными глазами направляла на меня… сковородку.
Что-о? Нет, не может быть, это обман зрения? Или всё-таки может? Нет, пожалуйста, ну пусть это будет обман зрения, пожалуйста! Честное слово, я завтра же поеду и вставлю эти чёртовы линзы!
Люси, видимо, уловив в моём поведении неуверенность, сделала ещё шаг вперёд. Теперь уже сомнений быть не могло – это не обман зрения.
Я побледнел и медленно, по стеночке, а точнее, по дверке, опустился на пол к своим ботинкам.
Только не это.
- Л-люси, - я заикался первый раз в жизни, клянусь! - подожди, т-ты же не хочешь сказать, чт-то…
- Да, я вмонтировала в сковородку устройство, которое работает точно так же, как и твоя лазерная отвёртка, если ты это хотел спросить, - ехидно отвечает мне моя дорогая жёнушка (чтоб ей с далеками бэ-дэ-эс-эмом заниматься!). – Да, оно настроено только на моё ДНК и в твоих руках работать, конечно же, не будет, если вдруг тебе интересно и это. А теперь, может быть, ты соблаговолишь мне наконец ответить, какого чёрта уже двадцать минут двенадцатого, а ты только-только являешься домой?
Лазерная сковородка. Так, подождите, дайте прочувствовать. Ла-зер-на-я сковородка.
Чёрт возьми, я ненавижу эту женщину!!!
- Ну-у, понимаешь, - говорю я, опасливо косясь в дуло сковородке, - у нас было одно очень важное собрание, и мне пришлось задержаться…
- На два часа двадцать минут?! – сковородка пододвигается ко мне чуть ближе.
- Нет, но просто потом я ещё остался ненадолго, чтобы объяснить своим пиарщикам кое-какие…
- Гарри, - перебивает меня эта дьяволица, и тон её не сулит ничего хорошего, - какое, к чёрту, важное собрание, какие к чёрту, пиарщики? Ты приказал токлафанам перерезать всех своих пиарщиков почти год назад! Ты властелин мира, Гарри! Что ты мне лапшу на уши вешаешь?
О, чёрт, точно, я же властелин мира! И отмазы про собрания для меня не действуют…
Я и забыл. То есть я всегда про это помнил, конечно, что у меня не всё так просто, как у каких-нибудь там офисных работников, но… знаете, под дулом лазерной сковородки вы бы тоже много чего позабывали, поверьте.
- Может быть, ты лучше сразу мне расскажешь про ту массажистку, которую на прошлой неделе собирался нанять?
- Что ты, что ты, дорогая, - быстро заговорил я, потихоньку поднимаясь с пола и нащупывая сзади себя на всякий случай дверной замок, - ты же знаешь, как только она тебе не понравилась, я её сразу уволил.
- Ну а чем же ты тогда был занят? Ты обещал вернуться домой в девять!
Да, чёрт возьми, я знаю, что я обещал. Но я б на неё посмотрел, как бы она спешила в тёплый семейный очаг, если бы там ждал любящий супруг с лазерной сковородкой!
Конечно, кто-то может возразить, что любящий супруг, то есть я, вполне был на такое способен. И будет в корне неправ. Во-первых, дома я её вообще ждать не мог - я честно ходил на работу, а вот она как раз сидела дома и делала, между прочим, почти всё, что ей вздумается. Во-вторых, у меня не было лазерной сковородки. У меня была лазерная отвёртка, но это совершенно другое, даже и сравнивать нечего: лазерная отвёртка – прекрасная вещь, а лазерная сковородка – это просто варварство какое-то. Ну и в-третьих, я никогда – никогда! – не наставлял на неё ничего лазерного только затем, чтобы узнать, почему она пришла на два часа позже!
- Я… просто…
В принципе, замок я нащупал. Если вот сейчас взять и резко два раза повернуть – дверь откроется. Могу успеть выскочить. Плевать, что без ботинок. Плевать, что охрана не поймёт.
- Даже не думай, - Люси кивнула на дверь. – Руки опусти.
Я подчинился. Лазерная сковородка – это очень весомый аргумент.
- Итак, может быть, ты мне всё-таки ответишь, чем ты был занят два часа? – повторила она, звонко чеканя голосом каждое слово.
До чего настырная баба, а? И куда я смотрел, когда женился? Нет, ну вот в самом деле, кто мне мешал жениться на Тиш? Такая милая девушка, и к тому же – сестра Марты. Лишний раз пнуть Доктора… Впрочем, и так уже – допинался.
Ну не могу же я ей так взять и прямым текстом сказать, что я просто просидел два часа, запершись у себя в кабинете и играя в варкрафт, потому что элементарно боял… не хотел идти домой? Не могу же я ей сказать, что она довела меня до того, что я не выхожу лишний раз на улицу, чтобы ни в коем случае не встретиться с ней, если ей вдруг вздумается сходить в какой-нибудь из своих салонов красоты, не могу же я ей сказать, что я уже сделал из своего кабинета два подкопа, и вовсе не потому что боюсь, что Доктор организует восстание, не могу же я ей сказать, что я нарочно прохожу перед носом у этого самого Доктора, чтобы он подумал, что я иду домой, а сам потом через подкоп возвращаюсь к себе в кабинет и играю за компьютером до ночи?
Не могу. Бесполезно. Пробовал. Не поверила.
И придумывать про любовницу, как в прошлый раз, я тоже не буду. До сих пор вся спина болит. И не спрашивайте, что с ней делали.
- Ну что же, - деловито сказала Люси, - если говорить мы не хотим, боюсь, придётся пойти на крайние меры…
Я инстинктивно попытался отступить назад, но сзади была только дверь. За неимением альтернативы мне пришлось вжаться в дверь. Да кто меня просил вообще её запирать, когда я только пришёл? Сейчас бы легонько пнул ногой, и…
- Хочу посмотреть, какие ещё функции есть в твоём лазерном оружии, - продолжала тем временем та, что по нелепой, но ужасно роковой случайности стала моей женой. – А то, знаешь ли, даже пока мы с ребятами его исследовали, я так и не смогла всё испробовать…
Я поморщился. Помню я, как они его исследовали, и как она пробовала, особенно хорошо помню. Никогда не подозревал, что раньше я был такой жестокий.
- Что, если например, попробовать вот эту кнопочку?
- Какую? – дрожащим голосом спросил я.
- Вот эту, сине-зелёненькую…
- Не-е-е-е-е-ет!
Щелчок, хлопок, вспышка… и мерзкое ощущение, будто из меня очень быстро выкачивают воздух, и я сдуваюсь, как воздушный шарик, а всё вокруг с головокружительной скоростью растёт, расширяется, расширяется…
- Какая хорошая кнопочка! – донёсся до меня откуда-то сверху голос Люси. – Подправить бы её немножко, чтобы не так сильно уменьшала и не всё сразу – и целый бизнес можно сделать на быстром похудании. И на подгонке одежды под размер…
Я тем временем робко попытался спрятаться за собственный ботинок, надеясь, что она, увлекшись планами на будущее, забудет обо мне. Ага, как же. Не тут-то было.
- Так, ну что ж… думаю, тебя стоит посадить… - она слегка задумалась, - в коробку из-под туфель?
В отчаянии я нырнул внутрь ботинка, с непривычки резко вдохнул и тут же закашлялся. Чёрт, да тут и задохнуться недолго, надо будет задержать дыхание…
Впрочем, мне это не грозило: ухоженные руки с красным маникюром, казавшиеся мне сейчас просто гигантскими, легко вытряхнули меня из убежища прямо в обувную коробку. В ноздри мне ударил запах свежей кожи. Мда, не шик, конечно, но всё-ж таки поприятнее, чем внутри ботинка. Хорошо, что Люси покупает себе туфли только из натуральной кожи…
Тем временем эта женщина сомнительной расы, проклятие всей моей жизни, отнесла коробку со мной в гостиную, и, поставив её на журнальный столик почему-то на стопку старых газет, крикнула:
- Ребята, проделайте дырочки вот здесь, хорошо? А то ещё задохнётся… – и закрыла коробку крышкой. Вокруг тут же стало темно, но ненадолго: тут же я услышал сверху характерные свистящие звуки, и рядом со мной в дно коробки вонзилась небольшая, но очень острая, игла, проделавшая в крышке маленькую аккуратную дырку. Я отскочил, но тут же с другой стороны прилетела другая иголка, и вскоре я уже скакал по всей коробке, словно бешеный заяц.
Её ребята. «Ребята», вы слышали, да?...
Токлафаны. Мерзкие подлые предатели.
Я, конечно, надеялся, что она предварительно вдолбила им в их дурьи башки, что меня убивать нельзя, я важная фигура и без меня никуда. Но быть особенно уверенным в этом не мог. Да и в конце концов, неужели она не справится без меня? Справится, подумал я. Отлично справится, подумал я, подскакивая особенно высоко, ибо одна из игл пролетела совсем близко от меня и содрала немного ткани костюма с… хм… ну в общем, сзади.
Кстати говоря, как ей удалось усовершенствовать Уменьшатель так, что он уменьшает и одежду? Ну как? Я несколько сотен лет над этим бился, и ничего не мог придумать. А она… подгонка одежды по размеру, вы видали?..
А я-то уж думал, никто не сможет унизить меня сильнее, чем Доктор.
Доктор?.. А кстати да… Что он сегодня мне там гнал про мир-дружбу-жвачку? Пожалуй, над этим стоит задуматься…
Аааай! Пожалуй, над этим определённо стоит задуматься, решил я после очередной иглы, просвистевшей прямо у меня над головой.


Этот день был необычным с самого начала.
Начать с того, что в восемь часов утра, в то время, когда Гарольд Саксон на работу ещё никогда не приходил (впрочем, судя по серверу локальной сети, компьютер его обычно был включён и активно обменивался данными с Интернетом – наверное, мистер Саксон ставил на ночь что-то на закачку), он не то что появился в здании на глазах у всех – так ещё и широкими, быстрыми шагами прошёл мимо своего кабинета и прямым ходом направился прямо в шатёр к Доктору.
- Доктор?! – крикнул удивительно бледный властитель мира, с размаху плюхаясь на солому прямо в дорогом костюме.
Доктор медленно открыл глаза.
- Мастер?..
- Доктор, ты меня слышишь? – нервно суетился Саксон.
- Что такое? У тебя глаза красные. - Доктор несколько раз зажмурился и потёр веки, понемногу возвращаясь к реальности. – И синяки под ними. Ты что, не спал сегодня?
- Ни секунды!
- Ну, это плохо. А вот я спал, - задумчиво сказал Доктор. – Всю ночь спал. И… и только что я тоже спал, если тебе это интересно…
Мастер растерянно смотрел на него.
- Не, ну ты, конечно, понимаешь, что через некоторое время я проснусь, - продолжил Доктор, философски вздохнув, - и мы с тобой опять устроим переговоры, и я опять, наверное, буду предлагать тебе всякие глупости, просто потому, что мне больше нечем заняться. Но только это всё потом, хорошо? А данный промежуток времени я хотел посвятить сну, и мне не очень нравится, что ты помешал моим планам. А если тебе нечего делать, или там ну… дома проблемы, например… так ты иди пока, поиграй в какую-нибудь онлайн-игрушку. Говорят, затягивает… - он зевнул, прикрыв рот рукой, и очень хитро, прищурившись, посмотрел на Мастера. Во всяком случае, так показалось самому Мастеру. Но вполне возможно, что Доктор просто хотел спать, и у него слипались глаза.
- А я это… знаешь… - Саксон опустил взгляд, - я как раз и пришёл насчёт этих твоих… глупостей. То есть не то чтобы глупостей… ну то есть в смысле… в общем, я хотел спросить, предложение про то, что я одумаюсь и всё исправлю, а ты меня простишь – оно ещё в силе?
Доктор чуть встрепенулся, видимо, наконец-то проснувшись окончательно.
- Хм…
Он откинулся на спинку кресла, сладко потянулся, скрестив руки за головой, и, закинув ногу на ногу, окинул Мастера уже практически ясным насмешливым взглядом.
- Надо подумать.

@темы: Десятый, fanfiction

---

[человек с шуруповертом.]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Doctor Who: The Waters of Mars Preview

[Black Moon]

@темы: Десятый

---

The Dead Line

[Black Moon]

И, наконец, последняя радиопостановка

The Dead Line

@темы: link, Торчвуд

---

Golden Age

[Black Moon]

Радиопьеса Golden Age
Роли озвучивают Джон Бэрроумэн, Ив Майлз, Гарет Дэвид-Ллойд
Ссылка на сайт ВВС (пока работает).

Golden Age

@темы: link, Торчвуд